Анналы хичи

– Ты должен помнить, Стернутейтор, что если группа Предков была по небрежности оставлена после Ухода, им стало очень одиноко. Конечно, они связались бы с первыми же разумными существами, которые появились там. Пусть даже с людьми.

– Да, но у меня в капсуле еще нет Предка, – сказал Снизи.

– У детей не бывает в капсулах Предков, – объяснил Бремсстралунг. – Даже у многих взрослых их нет, потому что Предки очень заняты на важных работах, но когда ты вырастешь...

– Да, но у нее Предок есть, – настаивал Снизи.

Бремсстралунг застонал и встал. Аккуратно повесив капсулу рядом с дверью ванной, он попросил:

– Позже, сын! Я на самом деле очень устал.

Дело не в интеллектуальном любопытстве Снизи. И не в ревности одного ребенка к другому, с лучшей игрушкой. Возникает вопрос морали, чуть ли не религии.

И хичи, и люди научились себе в помощь подключать записанный машинами разум, но пошли они разными путями. Люди пошли путем калькуляторов, компьютеров и сервомеханизмов, создав огромную гигабитную сеть, в которой содержатся такие искусственные сознания, как Альберт Эйнштейн (кстати, и я тоже). Хичи никогда не дошли до обнаружения искусственного разума. Им это не нужно было. Они рано научились записывать сознание своих умерших в машинной форме. Мало кто из хичи умирает на самом деле и навсегда. Они превращаются в Древних Предков.

Астроном-человек, желая рассчитать элементы орбиты планет двойной звезды, конечно, передал бы эту проблему вычислительным устройствам. А хичи – группе мертвых Предков. И, кстати, обе системы работали одинаково хорошо.

Вопрос не только практический. Люди не почитают свои компьютеры. С другой стороны. Древние Предки хичи заслуживают – и требуют – уважения.

Мать Снизи пришла, когда его отец еще был в ванной. Она выслушала вопросы сына и сказала, потирая шею:

– После обеда, Стерни, ладно? Лишняя смена на кушетках очень утомляет отца. И, конечно, он встревожен.

Снизи ахнул. Встревожен? Устал – да: этого Снизи ожидал. Это естественно для наблюдателя, который часами пытается обнаружить чье-то чуждое присутствие, всегда опасаясь того дня, когда это ему удастся. И как говорят некоторые, когда-нибудь это произойдет. А последствия непредсказуемы.

Но встревожен?

Когда наконец кухонная машина поставила обед на стол и родители успокоились и почти расслабились, Бремсстралунг тяжело сказал:

– Это не было запланированное Учение, Стернутейтор. Двум наблюдателям в смене показалось, что они что-то обнаружили, так что было объявлено чрезвычайное положение. – Его предплечье изогнулось, словно он пожимал плечами. – Они не очень уверены в своем ощущении. Что-то неясное и несильное, но они хорошие наблюдатели. Конечно, пришлось все закрыть.

Снизи перестал есть, нож застыл у него на полпути ко рту. Отец его быстро сказал:

– Но сам я ничего не почувствовал. Я в этом уверен. И никто больше не почувствовал.

– Были ложные тревоги и раньше, – с надеждой сказала Фемтовейв.

– Конечно. Поэтому нас так много: чтобы быть уверенными, что тревоги ложные. Вы знаете, могут пройти миллионы лет, прежде чем Убийцы выйдут. Кто может сказать?

– Бремсстралунг быстро покончил с едой и откинулся на свою капсулу. – А теперь, Стернутейтор, давай твой вопрос об этой человеческой девочке Онико.

Снизи медленно закатил глаза. О, да, у него миллион вопросов, но мысль о том, что здесь мог побывать настоящий Убийца, все их изгнала из мозга. Ложная тревога, хорошо, но откуда наблюдателям знать, что тревога была ложной?

Но эти вопросы его отец явно не хочет обсуждать. Снизи подумал и спросил о том, что его волновало:

– Папа, дело не только в капсуле. У Онико есть «деньги». Почему она такая «богатая»? – Он использовал английские слова, хотя они говорили на хичи, так как в этом языке нет подобных концепций.

Бремсстралунг пожал своими широкими жесткими плечами – нахмурился, по-человечески.

– Люди, – сказал он, как будто это и есть объяснение.

Но, конечно, это не объяснение.

– Да, отец, – сказал Снизи, – но не у всех людей есть «богатство».

– Конечно, – ответил отец. – Некоторые люди находят устройства хичи. Кое-что из нашей «собственности», Стерни. Они их даже не ищут. Находят случайно, а по человеческим обычаям это дает им права «владения», которые они отдают в обмен на «деньги».

Фемтовейв успокаивающе заметила:

– Конечно, они считают эти предметы брошенными. – Она сделала знак кухонной машине, которая убирала посулу и ставила на стол «десерт». На десерт пошел не пирог и не морожение: некие стебли, которые смазывают зубы хичи после еды и служат антисептическим средством. – Концепция «денег» имеет определенный смысл, – добавила Фемтовейв, – они служат своеобразным грубым сервомеханизмом, обеспечивая приоритеты в обществе.

Бремсстралунг вытащил застрявшую в зубах ткань и возмущенно спросил:

– Ты предлагаешь, чтобы хичи заимствовали эту систему?

– Нет, нет, Бремми! Но все равно это интересно.

– Интересно! – простонал он. – Я бы сказал глупо. Какая польза от «денег»? Разве у нас и без них нет всего необходимого?

– Не столько, как у Онико, – задумчиво сказал Снизи.