Аннапурна

Собрание заканчивается, но для меня вечер уже омрачен: Пьер Аллен, этот выдающийся представитель французского альпинизма, который так много сделал для всех нас, с нами не едет, расшатанное военными годами здоровье не позволяет ему участвовать в длительных экспедициях. Лучше, чем кто бы то ни было, я знаю, что для него значат Гималаи, сегодня – это потерянный рай. Лицо Аллена не отражает его внутренних переживаний. Он даже улыбается, радуясь нашему отъезду. Там, далеко в Азии, наши мысли не раз ещё будут обращаться к близкому другу, с которым нас разлучила судьба.

Сегодня, 29 марта, все те, кто помогал экспедиции, собрались здесь, в залах на улице Боэти, чтобы подбодрить нас накануне отъезда. Анри де Сегонь что-то объясняет. Я мечусь от одного к другому.

Лубри, шеф-пилот авиакомпании, вызывает меня к телефону.

– Алло! Это Лубри. Я говорю из Бурже[8]. Знаете ли, сколько показало взвешивание?

– Немного более трех с половиной тонн!

– Четыре с половиной!

– …!

– Устраивайтесь как хотите! Я беру только три с половиной. Остальной груз – срочные медикаменты для Индокитая.

Я в отчаянии. Каждому был предоставлен определенный лимит по весу. Все тюки, ящики, мешки пересчитаны, переписаны… Однако факт налицо: лишняя тонна для самолета ДС-4 – это, конечно, много.

Я вспоминаю, как упаковщик говорил мне: «Месье, все должно быть прочным!» – и как с большим трудом я уговорил его не оковывать ящики железом! Что же касается Удо, то я его неоднократно предупреждал: ни в коем случае не превышай лимит в 80 килограммов!

– Возможно, у меня наберется на несколько кило больше…

Сегодня утром он мне признался:

– Знаешь, сколько я с собой везу?

– Наверное, не меньше ста кило…

– Двести пятьдесят!

Это заявление было встречено без особого энтузиазма. Мог ли я предполагать в то время, что буду главным потребителем его фармацевтических запасов?

– Подождите, майор… может быть, найдем какое-нибудь решение! – Я задыхаюсь от волнения. – Управляющий авиакомпании здесь! Подождите, майор, не бросайте трубку!

Наконец решение найдено. Медикаменты будут отправлены другим рейсовым самолетом и прибудут вовремя.

Ещё не оправившись от сильного волнения, я возвращаюсь в зал. Пожелав нам успеха, большая часть приглашенных уже разошлась. Последний день перед отъездом заканчивается для меня очень поздно.

Я измучен. Нервы напряжены до предела. Напрасно стараюсь уснуть. В течение долгих часов мысленно перебираю все снаряжение, которое мы берем с собой. Не забыто ли что-нибудь важное? Достаточно потерять ящик с кошками[9], и экспедиция будет сорвана.

Пытаюсь представить себе нашу жизнь в этих неизведанных краях, где не будет многого необходимого.

Сон все не приходит.

В памяти возникает комичная фигура Удо, покрытого потом, барахтающегося среди груды медикаментов в вестибюле Французского альпинистского клуба. Всем ли он будет обеспечен? Не забыл ли что-либо передать ему доктор Карль, получивший богатый опыт в экспедиции 1936 года? Будут ли у Жака все лекарства, нужные для лечения туземцев, все, что необходимо для поддержания престижа «доктора-сагиба»?

А сон по-прежнему не приходит.

Хорошо ли были сделаны прививки Луи Ляшеналю, Гастону Ребюффа и Лионелю Терраю? В порядке ли их документы? Иначе при проезде через Карачи нас могут задержать. Найдем ли мы достаточно надежные накомарники, чтобы защитить себя от малярии?

Я все ещё не могу уснуть.

А эти горы, что они собой представляют?

Тукуча лежит на 2500 метрах над уровнем моря, вершины достигают 8000 метров. Перепад в пять с половиной километров, на протяжении которых природа нагромоздила бесчисленные препятствия и опасности.

Хватит ли нам физической и моральной выносливости, товарищеской спайки, чтобы преодолеть влияние высоты со всеми вытекающими последствиями? Не наступит ли преждевременно муссон?

Я не сплю, я не могу уснуть.

Рассвет кладет конец моим тревогам. Последняя ночь на Европейском континенте заканчивается – пора вставать и отправляться в аэропорт Ле-Бурже.

«Острова»

Сразу же после взлета смертельно уставший Удо засыпает. Он будет спать до самого Дели. Время от времени наш доктор приоткрывает один глаз и ворчит: «К черту посадки!» Иногда он спрашивает у Ишака: «Как поживает мой мышонок? Смотри, чтобы он не удрал!»

Этот мышонок – огромная ценность для индийских врачей. Ему привита культура бактерий, чистые образцы которой, необходимые для исследований некоторых разновидностей малярии, уже исчезли из Индии.

Индия! Виднеющаяся сквозь окно самолета панорама вызывает в памяти древний город Мохенджо Даро, нашествие арийцев, храм Веды – этот первый памятник человечества.

Наш посол Даниель Леви со всем составом посольства встречает нас на аэродроме в Паламе и помогает разрешить административные затруднения. Индийские таможенники впервые видят экспедицию, прибывающую по воздуху со всем грузом и оружием.

– Мне нужен список на английском языке всего вашего багажа, с указанием веса, стоимости, размеров…

– Но позвольте, ведь здесь более пятидесяти тысяч наименований!

Не моргнув глазом чиновник продолжает: