Аннапурна

Необычайная жара внушает тревогу. Я боюсь, что именно здесь может закончиться история Аннапурны. Говорят, что альпинисты обладают шестым чувством, предупреждающим их об опасности. Сейчас я чувствую эту опасность всем своим существом. Я ощущаю что-то необычное в атмосфере. Накануне был большой снегопад, и сейчас жара подтачивает эти колоссальные, готовые обрушиться массы снега. В Европе ничто не может дать представления об ужасной силе таких лавин. Они не имеют ничего общего с лавинами в Альпах. Они идут фронтом в несколько километров, а впереди движется сметающая все ударная волна.

Отражение от снега так сильно, что без очков невозможно открыть глаза. Никогда ещё вершина не была столь величественной, как в эти минуты крайней опасности. К счастью, мы довольно далеко друг от друга: риск немного меньше.

Шерпы забыли путь. То и дело я с большим трудом выхожу вперёд и спускаюсь на всю длину верёвки до удобного места. У меня нет кошек, держать ледоруб я не в состоянии. Слишком медленно, как мне кажется, мы теряем высоту, меня угнетает, что шерпы так медлительны, излишне осторожны и в то же время так неуверенны. В действительности они идут прекрасно, но я горю нетерпением и не могу объективно оценить их возможности.

Ляшеналь намного отстал, каждый раз, когда я оборачиваюсь, я вижу его сидящим на склоне. Он тоже обжег себе глаза, хотя не так сильно, как Ребюффа и Террай, и это мешает ему уверенно выбирать путь. Ребюффа движется наугад, его лицо искажено страданием. Тем не менее он упрямо идёт вперёд. Кулуар пройден без всяких происшествий, и я рад, что этот опасный участок остался позади.

Солнце в зените. Погода великолепна, краски изумительны.

Внезапно под ногами шерпов появляется трещина: отделяется колоссальный участок склона, трещина становится все длиннее и шире. В голове мелькает дикая мысль: бежать вверх по склону, добраться до надежного снега… Меня приподнимает, подхватывает нечеловеческая сила. Шерпы исчезают из виду. Я лечу через голову… ничего не вижу… Ударяюсь головой об лёд… Несмотря на все усилия, дышать невозможно. Резкий удар по левому бедру причиняет мне острую боль. Я кувыркаюсь, как картонный паяц… Сквозь мелькающий перед глазами снег как молния ослепительно сверкает солнце… Верёвка, соединяющая меня с Саркэ и Айлой, захлестывается вокруг шеи: шерпы, катящиеся ниже по склону, меня сейчас задушат. Боль невыносима… Я задыхаюсь! Непрерывно ударяюсь об лёд. Меня бросает от одного серака к другому… Снег душит… Вдруг верёвка резко натягивается. Я останавливаюсь. Не приходя окончательно в сознание, начинаю непроизвольно мочиться.

Открываю глаза. Я вишу головой вниз; верёвка держит меня за шею и левую ногу. Я подвешен над пропастью в какой-то ледяной дыре. Развожу в стороны локти, пытаюсь прекратить невыносимое качание, отбрасывающее меня от одной стенки к другой. Подо мной виднеются нижние склоны кулуара. Дыхание восстанавливается. Какое счастье, что верёвка выдержала!

Надо непременно выбраться отсюда. Ноги и руки потеряли чувствительность, но можно использовать небольшие неровности стенок, где уместится край подошвы. Резкими рывками мне удается освободить от верёвки левую ногу. С большим трудом я переворачиваюсь и поднимаюсь на несколько метров. После каждого движения останавливаюсь, уверенный в том, что исчерпал последние силы. Через секунду, возможно, я сорвусь, и все будет кончено.

Ещё одно отчаянное усилие – ещё несколько сантиметров!.. Тяну за верёвку… чувствую на другом конце что-то мягкое, наверное, тела шерпов. Я кричу… но так слабо!

В ответ гробовое молчание.

А где Гастон?

На меня падает тень, как будто проходит облако. Инстинктивно поднимаю глаза… Чудо!..

Две черные, испуганные физиономии вырисовываются на фоне голубого неба: Айла и Саркэ!

Шерпы целы и невредимы. Они собираются меня спасать. Я не в состоянии дать ни малейшего совета. Айла исчезает, Саркэ остается у края дыры. Они начинают тянуть верёвку очень осторожно, чтобы не причинить мне боль. Уверенность и сила, с которыми они вытаскивают меня, укрепляют моё мужество. Наконец я вылезаю из дыры и валюсь на снег.

К счастью, при падении я и шерпы уравновесили друг друга. Верёвка застряла на ледяном гребешке, и мы повисли по обеим сторонам его. Если бы не случай, мы летели бы ещё пятьсот метров. Вокруг нас все перевернуто лавиной. Где Ребюффа? Я в смертельной тревоге: он не был связан… Подняв глаза, вижу его в ста метрах от нас.

– Все в порядке! – кричит он.

Я облегченно вздыхаю, но ответить ему не в силах. Лежа на снегу в полубессознательном состоянии, смотрю тупым взором на окружающий меня хаос.

Мы пролетели более ста пятидесяти метров. Оставаться здесь опасно! Что, если пойдет вторая лавина? Я говорю шерпам:

– Now… Doctor Sahib… Quick, very quick![97]

Стараюсь объяснить жестами, показать, что меня надо держать очень надежно. При этом выясняется, что я повредил левую руку. Невозможно ею двигать, она не сгибается в локте. Перелом? Может быть. Позднее увидим!

Скорее к Удо!