Анни Маннинен

— А почему же ты не писал? — тихо спросила мама. — Нам пришлось столько всякого пережить, а люди… Чего они только не говорили…

— Не знаю. Не писал, и все… Оттуда вы казались мне такими далекими, — говорил отец. — Я ничего не могу с собой поделать, меня так и тянет бродяжничать. Такая уж у меня натура. В крови, что ли?

— Но теперь ведь ты вернулся и останешься с нами, — сказала мама.

— А вдруг ты меня больше не любишь? — спросил отец.

— Люблю, ужасно люблю, — ответила мама.

— Ты всегда была для меня слишком хорошей, — сказал отец. — Такая красивая… и пела в хоре… И почему ты выбрала меня, не пойму? Ты могла бы найти себе парня и получше… Кто я такой? Драчун и скандалист.

— Да что теперь о старом говорить, — шепнула мама.

— И вот опять я причиняю тебе одни огорчения, — продолжал отец с мрачным видом. — Ты тут одна работала, надрывалась, выслушала столько всяких горьких слов. Непутевый я мужчина. Пожалуй, мне надо поворачивать назад.

— Я тебя не пущу, — сказала мама.

— Если бы ты знала, как живут там, на севере, — промолвил отец. — Полярная ночь, северное сияние. Суровый край… И жалкие лесные бараки. В них мы слушали трескучее радио и писали письма… Все писали, кроме меня. А я не писал. Знаешь что, я побуду здесь немножко, потом вернусь обратно, на север.

— Не пущу, — повторила мама.

— Да и девочка меня не признает, — вздохнул отец и посмотрел в сторону Анни. Сквозь щелку она увидела, что глаза его как-то странно блеснули.

— А девочка у нас необычная, в тебя пошла, — сказала мама и лукаво улыбнулась. — Она ведь была такая маленькая, когда ты ушел, вот теперь и чуждается тебя. Но увидишь, она привыкнет, все постепенно образуется и будет хорошо!

Отец молчал. Потом Анни услышала, как он произнес чужим, глухим голосом:

— Я не писал потому, что год просидел в каменном мешке.

Мама вскрикнула жалобно, как птица.

— За что? — спросила она шепотом, чуть слышно.

— Да было… Вступился раз, и вышла драка…

Долгое время в комнате стояла тишина.

— Ну что молчишь? Наверно, мне лучше уехать и оставить вас в покое, — сказал отец. — Да и работы мне, здесь, пожалуй, не найти. Поеду-ка я обратно. Там, на севере, не больно спрашивают, кто где в жизни побывал.

— Не пущу, не пущу, — жарким шепотом повторяла мама.

Анни повернулась лицом к стенке, вслушиваясь в посапывание Лассе. Но слезы все равно потекли. Прижимая к груди Деву и Воина, Анни долго и беззвучно плакала. В конце концов она уснула.

18

Вставать ей не хотелось. Анни долго валялась в постели, читая сказки. Мысли ее то и дело возвращались к отцу, но девочка только плотнее сжимала губы и углублялась в чтение. Она несколько раз перечитала сказку про Болотного Принца и Лийзу, всякий раз испытывая чудесный трепет. Ей вспомнилась встреча с Болотным Принцем, и Анни ужаснулась, как легко она могла подпасть под роковые чары этого красивого юноши. Анни совсем не хотелось в болото. И она уже больше не мечтала стать колдуньей. И вообще сейчас ей не хотелось быть никем.

Рано утром отец отправился вместе с матерью на поиски работы. Лассе ушел в школу. С возвращением отца Лассе сразу заважничал, и вид у него был страшно деловой. А Анни даже не сказала отцу «С добрым утром!» — притворилась спящей. Но хватит, пожалуй, валяться в постели, так и отупеть можно. Тем более что мама сказала, что неплохо бы сходить на улицу подышать свежим воздухом. Ведь она уже совсем поправилась, и завтра ей все равно надо идти в школу. Майкки забегала сказать, что учитель с нетерпением ждет встречи с Анни.

Анни поднялась, надела шерстяную кофточку и вышла во двор. Был прекрасный, ясный сентябрьский день. Листва на деревьях начала уже желтеть и кое-где отливала багрянцем. Анни подошла к Тэри, и он поделился с ней последней новостью:

— Лисица заходила навестить меня прошлой ночью. Все они хорошо живут там, на Лехилампи. Горностай вернулся назад. Он теперь совсем смирный и тихий.

— А не видел ли ты Муттиску? — спросила Анни. Сегодня она была не склонна к разговорам.

— Видел, она совсем недавно проходила тут мимо моей конуры, — сказал Тэри и стал разрывать лапами землю. — Я где-то здесь закопал вкусную косточку, а теперь никак не могу найти это место…

Анни пожала плечами и зашагала к домику Муттиски. Лесочек, через который Анни прошла, показался ей помрачневшим. Под окном у Муттиски отцветали последние астры. Но они ничуть не порадовали Анни.

Привет тебе, Аманда,
Тебя я видеть рад! —

нараспев приветствовала Муттиска девочку строкой из какой-то песенки. Она как раз начищала до блеска серебряные ложки с изображением льва на ручке: эти ложки Муттинен привез ей из Марокко. Не прерывая работы, Муттиска пропела до конца начатый куплет:

Звучат здесь дружно песни,
И весел наш наряд!
Не знаем мы унынья,
Не ведаем тоски,
Мы в вихре вальса быстрого
Истопчем каблуки!..

Обернувшись к девочке, Муттиска сказала:

— Ну что, Анни? Ты, я гляжу, быстро справилась с болезнью.