Аннигилятор (ЛП)

Черная дыра в ее сознании разверзлась шире, приглашая ее упасть в нее снова. Ей не было больно, когда она попала в черную дыру, она не чувствовала боли, раздирающей ее, когда она была поглощена. Она медленно поддалась, желая получить онемение, которое оно принесло ей, хотя бы на время.

— Шшш. Все хорошо, flamma. Все хорошо. Шшш. Ты в безопасности.

Слова проникали в ее сознание, звучали прямо в уши, уводя ее от черной дыры. Она сопротивлялась, держа глаза закрытыми, желая оцепенения.

— Моя прекрасная девочка, — продолжал шептать голос, соблазнительный в своем призыве, манящий, чтобы заманить ее обратно. — Такая нежная, такая уязвимая, такая ранимая. Тебе больно, не так ли?

Ей было больно. Ей было больно, и она не знала, как исцелиться.

Она думала, что стало лучше, но это была иллюзия.

Станет ли ей когда-нибудь лучше?

Будет ли ей когда-нибудь не больно?

— Я сожгу весь мир, прежде чем позволю чему-либо снова причинить тебе боль.

Мрачное обещание, полное насилия, заставило черную дыру сделать шаг назад.

— Дай мне свои глаза, flamma. Я хочу увидеть в них огонь. Покажи их мне.

Две силы боролись внутри нее: черная дыра тянула ее в небытие, а дьявол держал ее крепко, не желая отпускать.

И вдруг ее руки освободились. От этого она распахнула глаза, внезапная потеря прикосновения, которое поддерживало ее, вывела ее из равновесия.

Она моргнула, когда он встал. Нагнувшись, он подхватил ее на руки и, прижав к себе, стал нести ее обратно в сторону дома.

Выйдя из того психического состояния, в котором она находилась, она изредка икала, медленно возвращаясь к реальности, не в силах понять ни своих повышенных эмоций, ни своей чрезмерной реакции.

А она ведь отреагировала, не так ли?

Она застала его полностью одетым с обнаженной женщиной и сделала первое, что пришло ей в голову — убежала.

Она не дала ему усомниться, не дождалась, пока он спокойно объяснит, что именно происходило, даже не задержалась, чтобы дать ему возможность вставить хоть слово.

А потом она закричала, как банши, и у нее случился психический срыв в глуши.

Ей было так хорошо, так хорошо. Она просто не понимала этого.

Смущенная тем, что он снова стал свидетелем чего-то подобного, свидетелем того, насколько она была разбита и несовершенна, она спрятала лицо у него на шее, ее тело дрожало от пережитого.

Их обратная дорога прошла в полной тишине, и ей потребовалось время, чтобы успокоить сердцебиение. Они оказались возле оранжереи как раз в тот момент, когда начали падать холодные жирные капли дождя.

— Держись крепче, — приказал он ей и внезапно повернул ее так, что она оказалась у него за плечом.

Перевернутая вверх ногами, она держалась за его куртку, пока он бежал к дому, и проливной дождь в считанные секунды промочил их обоих.

Он не стал останавливаться под крыльцом, просто открыл дверь и занес ее внутрь, в главную ванную комнату.

Медленно опустив ее на пол, он откинул мокрые волосы с ее лица и посмотрел на нее с такой мягкостью, какой она никогда от него не видела.

— Вылезай из одежды.

Это указание прозвучало после того, как он отстранился, оставив ее одну в ванной.

Смущенная, она сделала то, что он просил, бросила мокрую одежду в угол пола, а затем сделала дрожащий вдох и плеснула водой себе на лицо.

Казалось, они оба не справляются с эмоциями: она — с их избытком, а он — с недостатком. И она должна была преодолеть этот разрыв, или хотя бы попытаться, чтобы ничего подобного сегодняшней ночи не повторилось. Хотя, возможно, так и случилось бы.

Доктор Мэнсон предупреждал ее, что это может случиться, но она поддалась чувству безопасности, и это застало ее врасплох.

Но она надеялась, что это будет происходить не так часто, потому что она чувствовала себя сырой, ее раны, которые закрывались, снова разрывались. И каждый раз, когда это случалось, ей приходилось начинать с нуля, пытаясь сшить их вместе, каждый раз делая шрам все глубже и хуже.

Выйдя в спальню голой, она натянула шелковистые шорты и камзол бутылочно-зеленого цвета, которые положила на кровать перед выходом.

Проведя пальцами по волосам, заметив, как они начинают ложиться естественными волнами, она вышла в открытую гостиную. Из кухни доносился запах пасты, которую она приготовила, казалось, целую вечность назад.

Следуя за своим носом, она вошла в помещение, которое постепенно делала своим, и обнаружила его сидящим на обеденном столе, без рубашки, в трениках, как он любил, когда отдыхал дома, его волосы были мокрыми и блестели при слабом освещении. Тарелки, которые она поставила в духовку, стояли на столе вместе с двумя высокими стаканами воды.

— Садись.

Внезапно занервничав, как из-за того, что это была еда, которую она приготовила, так и из-за того, что у нее случился срыв, она тихо села справа от него, уткнувшись подбородком в шею.

— Что произошло сегодня вечером?