Аннигиляция

Казалось бы, простейшее действие, но оно принесло несказанное облегчение. Я прижалась к прохладной и шершавой стене и закрыла глаза: зачем мне зрение, если оно лишь предает?… Перебирая руками, я начала карабкаться назад. Свет по-прежнему давил на спину, музыка слов наполняла череп, пистолет, про который я совсем забыла, впивался в бедро. Впрочем, сама мысль о нем казалась жалкой и бессмысленной, как и мысль об образцах: во что тут было целиться?

Я поднялась на одну или две ступеньки, когда спину мне обдало сначала жаром, затем влажным и тяжелым прикосновением, как будто густой свет превращался в море. Наивно было думать, что я смогу сбежать. Еще одна ступенька – и я начала задыхаться. Свет и правда стал морем.

И хотя я осознавала, что это не настоящая вода, я чувствовала, что тону.

Меня наполнила отчаянная паника девочки, упавшей в фонтан и впервые в жизни осознавшей, что она может умереть. Этому не было конца, деваться было некуда. Густой зелено-синий океан, освещенный искрами, захлестнул меня, и я тонула, отчаянно барахталась и снова тонула, пока не пришло осознание, что это будет продолжаться вечно. Я представила, как прибоем меня выбрасывает на камни в тысячах километров отсюда, изуродованную до неузнаваемости. А в памяти только ужас этих минут.

Затем я спиной почувствовала, как на меня уставились сотни глаз. Я стала рыбешкой в бассейне, за которой наблюдала чудовищная девочка. Я стала мышью на пустыре, за которой охотилась лиса. Я стала добычей морской звезды из приливного бассейна.

Ясность, скрывшаяся в каком-то водонепроницаемом уголке, твердила, что эту минуту мне не пережить и что надо смириться. А мне хотелось жить – очень хотелось! Увы, сил не оставалось даже на то, чтобы дышать. Я открыла рот, впустила в легкие поток воды, которая на самом деле водой не была. И глаза – это не глаза, а Слизень, прижавший меня к стене и проникающий в меня. Все его внимание сосредоточилось на мне, а я, беспомощная и брошенная, не могла ни пошевелиться, ни подумать.

И тут на мой разум обрушился бушующий водопад, но вместо воды были пальцы, множество пальцев. Они щупали меня, вдавливались в шею, сквозь затылок проникали в мозг… а потом давление ослабло, хотя какая-то непреодолимая сила все еще прижимала меня, и на какое-то время пришло ледяное спокойствие, а сквозь него тек безбрежный сине-зеленый свет. Все еще утопая, я почуяла жжение внутри головы и заорала. Мой череп раскрошило в пыль, и по пылинке его собрали вновь.

И приидет огонь, что знает имя твое, и вместе со зловонным плодом его темное пламя поглотит тебя без остатка…

Большего мучения я в жизни не испытывала. Меня будто раз за разом пронзали металлическим прутом, боль распространилась по телу и стала как вторая кожа. Все вокруг окрасилось красным. Я отключилась, потом пришла в себя, затем еще раз отключилась, и еще раз. Все это время я продолжала глотать воздух, впившись в стену для опоры, так как подкашивались ноги. От крика рот раскрылся так широко, что хрустнула челюсть. Кажется, какое-то время я не могла дышать от боли, но ясность это не останавливало. Она продолжала насыщать мою кровь кислородом.

Вдруг ощущение чего-то внутри меня ушло, а вместе с ним отхлынуло и затопившее меня вязкое море. Я почувствовала толчок – это Слизень отбросил меня, избитую и скорчившуюся, вниз по лестнице. Лишившись опоры, я кубарем покатилась вниз. Только что в меня проникло и сокрушило то, чему нет места в этом мире. Я жадно глотала воздух. Меня трясло, горло саднило, а внутренности как будто кто-то выпотрошил.

Однако оставаться там, в пределах его поля зрения, было нельзя. Другого выхода не было, и я бросилась в темноту, сначала на четвереньках, охваченная слепым желанием убраться от Слизня как можно дальше.

Наконец свет позади померк, и я почувствовала себя в безопасности. Тогда я снова упала на лестницу и лежала так долгое время. Теперь, видимо, Слизень меня признал. Видимо, в отличие от антрополога, мои «слова» он понял. Интересно, как долго клетки смогут скрывать свои изменения? Может, это начало конца?… Как бы то ни было, меня наполняло несказанное облегчение: я все-таки прошла испытание, пусть и дорогой ценой.

Ясность свернулась где-то внутри, как побитая кошка.

* * *

Возможно, единственное, что у меня получается лучше всего – выживать в условиях, когда выжить невозможно. Не могу сказать, когда мне удалось снова подняться и пойти дальше, едва передвигая ноги. Не знаю, сколько на это ушло времени, но у меня получилось.