Аннигиляция

— Ты же знаешь, что это о людях, не так ли? — пролаяла сквозь смех Борбала Феранк. — В любом случае это просто куча говна. Я всегда знала, что вы, элкоры, не такие большие, милые и невинные, как все думают.

Анакс Терион спокойно продолжала:

— Вы думаете, что всё так просто. Это лишь одна из возможностей. Есть ещё много других. Мы пытаемся определить причинно-следственную связь при почти полном отсутствии данных. Подумайте о версиях, как о разветвлённой реке. Самое большое ответвление — это вопрос: нарочно или случайно? От него расходится бесконечное количество вероятностей. Если — тогда. Если это произошло случайно, тогда нам не нужно бояться, мы лишь должны взять под контроль ущерб. Если же мы имеем дело с единичной точкой отказа, с отдельным диверсантом, то пятьдесят лет не совсем безрассудство и для ханара в том числе. Если бы они желали пожертвовать собой ради этого, любой дрелл, кварианец, волус или батарианец может быть тем, кто нам нужен, если кто-то единственный — любой — ответственен за всё. Мы могли запросто пропустить одну пустую криокапсулу среди тысяч других. Это может быть даже один из нас. Кто был разбужен последним среди тех, в ком мы можем быть абсолютно уверены, до того, как всё пошло не так?

— Ты кем себя возомнила, чёрт побери? — прорычала Борбала Феранк. — Я не стану терпеть обвинения какой-то ящерицы, облизывающей собственные глаза и при этом возомнившей себя разумной.

Анакс сделала глубокий, успокаивающий вдох.

— Я всего лишь простая служительница бога Амонкиры, Повелителя охотников. Но я не охочусь за мясом. Я охочусь за данными. И я никого не обвиняю. Я пытаюсь показать тебе, что мы даже не знаем того, чего не знаем. Например, ничто из сказанного мной не учитывает возможности безбилетных азари или крогана, для которых пятьдесят лет были бы весёлой шуткой. Если это азари или кроган, так же легко представить, что они сделали свою работу сто лет назад или больше. Что такое сто лет для крогана? И, естественно, какой-то процент всегда должен оставаться на то, о чём я ещё не думала, на то, что я упустила. Это может быть не один преступник. Это мог быть несчастный случай. И знание того, кто это сделал, если этот кто-то вообще существует, менее полезно для нас, чем занавески на саларианском дредноуте, если мы не знаем, что именно он сделал или как, учитывая, что корабль этому не помешал.

— Капсулы имеют более сложную систему фильтров, чем кварианские костюмы, — голос Ирит проскрипел через её воздушный фильтр. — Нет никакой вероятности, чтобы яд или болезнь не были обнаружены и немедленно уничтожены. Этого никогда ранее не случалось за всю историю криотехники!

Щупальца Исса замерцали.

— Этот с сожалением добавляет, что ни одно существо не покинуло свою смертную форму в криокапсуле за всё время существования криотехники, но всё же, видимо, это произошло. Почти пятьсот раз. Этот также смиренно просит объяснить, почему кварианцы не снимают свои костюмы, когда входят в стазис, если капсулы защищают от всех инфекций.

Сенна попытался ответить, но не успел.

— Не думаю, что вы понимаете, о чём я говорю, — возразила волуска. — Вы не инженер, вы аптекарь, что, как все мы знаем, означает контрабандист спиртного, а не учёный. Вы не понимаете, как всё устроено. Даже если вы вошли в стазис больным, а первоначальное медицинское сканирование не обнаружило проблемы и не подлатало вас, даже если вам каким-то образом в пути ввели трубку, полную проклятого генофага, криостазис хранит тело при температуре очень, очень низкой для любой вирусной или бактериальной репликации. Ничего не происходит, когда ткани становятся настолько холодными. Вот почему мы не постареем. Просто не происходит никаких физических процессов. Если заснёте с насморком, вы проснётесь с ним же. Это не может быть инфекцией, потому что вы мертвы, а патоген убьёт вас только тогда, когда сможет надеть штаны утром! В криостазе вам нельзя нанести вред. В этом-то всё и дело.

— С сожалением: Любая болезнь, которая может убить дрелла, будет очень долго перебираться на ханара. Вы анатомически несовместимы. Любезный обмен знаниями: Вирусы и бактерии точно настроены на виды, которые они заражают. Только весьма малый процент способен на межвидовое заражение. Акцентированно: Например, пока дреллы жили в непосредственной близости с ханарами на Кахье, синдром Кепраля не заразил ни одного ханара, потому что это дегенеративная болезнь лёгких, а ханары не имеют лёгких.

— Может, у нас изначально была неисправная партия капсул, — с сомнением произнёс Сенна. Инициатива не стала бы экономить на чём-то подобном. — Раны могут быть химическими ожогами или следствием отключения поля эффекта массы, как вы и сказали.

Ирит Нон была так взволнована, что ходила по своему уголку, как животное в клетке. Выглядело это так, словно она обиделась за криокапсулы.