Anno domini

— Сергей, с завтрашнего дня я не выхожу на работу, — начал разговор Вадим, когда в конце дня они с Сахно вышли на улицу к машине директора.

— Да! Почему?

— Мне больше нечего здесь делать. Я ведь предупреждал тебя!

— А куда ты пойдешь?

— Еще не знаю. Что-нибудь придумаю.

— Вернешься домой?

— Пока нет. Я ведь теперь не один. С Аней вместе будем решать.

— Ну, смотри, как хочешь. Удачи!

Это был последний их разговор. Хотя нет, еще один раз они встретились на заводе, когда при очередной сверке по столярке выяснилось, что Гене, бывшему арендатору, Вадим не заплатил восемьдесят гривен за установленный на станок двигатель. Сахно говорил раздраженно, избегая смотреть в глаза. Вадим предложил высчитать эти деньги из четырехсот гривен, так и не выплаченных ему при увольнении. И тут Сахно начал орать, что ничего ему не надо и никаких денег, и никаких друзей, потому что у него есть Бог. Вадим, не дослушав эти нервные выкрики, вышел из кабинета и на несколько лет из жизни своего бывшего друга, так и не получив расчета.

На следующий день Гена пригласил его на подработку, а затем помог купить необходимые инструменты, и Вадим арендовал столярный цех, пригласив туда мастером Стаса. Полтора года после увольнения с завода Вадим провел в этом неприветливом городке, пытаясь бороться с трудностями, постоянно сопровождавшими его на тернистом пути потерь и разочарований. Бедность, граничащая с нищетой, преследовала по пятам. И только одна отрада оставалась в жизни — его Анна. Они не расписывались, потому что Вадим надеялся заработать достаточно денег для свадебного путешествия. Пусть даже на пляж Азовского моря, но чтобы это навсегда осталось в памяти. Но такой возможности все не представлялось. Зато свои чувства к Анне он выразил на бумаге и отправил на радиоконкурс о самой романтичной любовной истории. Их историю трудно было назвать романтичной, но любовной — уж это точно.

«Самая романтичная любовная история вряд ли может гарантировать долговременное пребывание на вершине эйфорической восторженности, как правило, превращающейся с привыканием в серую повседневность семейной жизни. Как это ни грустно, но пора пьянящей влюбленности, отважной на подвиги и самопожертвования, если не приводит к расставанию, замаскированному под предлогом «побыть наедине и еще раз хорошо все обдумать», то в лучшем случае, а зачастую — и наоборот, приводит к свадьбе, такой же пышной и бурной, как и сам период ненасытности первых поцелуев, страстности первых объятий, смущения первой близости, грандиозности планирования бесконечно счастливой семейной жизни. Все проходит!

Не верьте, что семьи разрушает нехватка денег. Семьи разрушает — и нехватка денег! Стоит присмотреться к достаточно обеспеченным вашим знакомым, и не трудно понять, что они счастливы не более, чем их соседи, перебивающиеся с хлеба на воду. С сожалением признаю, что из множества моих друзей, независимо от материального положения, не могу назвать ни одной пары, имеющей право заявить, что они по-настоящему счастливы.