АНОМАЛИИ ЛИЧНОСТИ

Таким образом, личность как специфическая, не сводимая к другим измерениям (темпераменту, индивидным свойствам и т. п.) конструкция не является самодостаточной, в себе самой несущей конечный смысл своего существования. Смысл этот обретается в зависимости от складывающихся отношений, связей с сущностными характеристиками человеческого бытия. Иначе говоря, сущность личности и сущность человека отделены друг от друга тем, что первое есть способ, инструмент, средство организации достижения второго, и, значит, первое получает смысл и оправдание во втором, тогда как второе в самом себе несет свое высшее оправдание. Действует, любит, ненавидит, борется не личность, а человек, обладающий личностью, через нее, особым, только ему присущим образом организующий свою деятельность, любовь, ненависть и борьбу. Отсюда и характеристика личности, ее "нормальность" или "аномальность" зависят от того, как служит она человеку, способствуют ли ее позиция, конкретная организация и направленность приобщению к роковой человеческой сущности или, напротив, разобщают с этой сущностью, запутывают и усложняют связи с ней. Итак, к прежде сформулированному представлению о нормальном развитии как пути обретения человеческой сущности нам остается добавить представление о личности как инструменте, способе конкретной организации этого пути.

А поскольку центральным, системообразующим является здесь отношение к другому человеку, к другим людям, то, не претендуя на строгое и всеобъемлющее определение, но выделяя, подчеркивая один, хотя и чрезвычайно важный, на наш взгляд, аспект — подход к проблеме личности,— сформулируем теперь следующее исходное положение. Стать личностью — значит, во-первых, занять определенную жизненную, прежде всего межлюдскую нравственную, позицию; во-вторых, в достаточной степени осознавать ее и нести за нее ответственность; в-третьих, утверждать ее своими поступками, делами, всей своей жизнью. И хотя эта жизненная позиция выработана самим субъектом, принадлежит ему и глубоко пристрастна (если не сказать — выстрадана им), тем не менее по своему объективному значению она есть принадлежность человеческого общества, продукт и одновременно причина общественных межлюдских связей и отношений. Поэтому истоки личности, ее ценность, наконец, добрая или дурная о ней слава в конечном итоге определяются тем общественным, нравственным значением, которое она действительно являет (или являла) своей жизнью.

Из предложенного рассмотрения вытекает целый ряд выводов и следствий. Кратко обозначим лишь два из них — наиболее важные и непосредственно относящиеся к теме данной книги.

Первое. Понимание личности не должно иметь значение лишь идеала; личность — рабочий инструмент человеческого развития, хотя, разумеется, инструмент этот может быть "плохим", "очень плохим" и даже "никудышным", равно как "хорошим", "очень хорошим" и даже "идеальным" — в зависимости от того, как он служит своему назначению. Поэтому, когда говорят, что личностью является далеко не каждый, а лишь некоторые, наиболее продвинутые и выдающиеся, за этим лежит подмена сущности личности сущностью человека. Да, человек, скажем мы, должен сделаться Человеком,- и это действительно удается пока далеко не каждому, и одна из причин тому — недостатки, аномалии личности как инструмента и способа организации этого движения. Поэтому надобно не "лишать" человека личности, не рассматривать ее как доступный лишь избранным приз за успешное развитие, а понять, что в присущей данному человеку организации личности мешает выделке его в Человека.

Второе. Понимание человека как самоценности, как способного к развитию вне любых "заранее установленных масштабов" — великая заслуга философской мысли. Но психология, как правило, не может прямо и непосредственно приступить к изучению этих и других умопостигаемых сущностных свойств. Хотя нельзя сказать, что здесь нет и определенных достижений. Как справедливо отмечает И. С. Кон, целый ряд категорий, которые еще недавно считались отвлеченно-философскими и чуть ли не идеалистическими (эмпатия, например), сегодня прочно вошли в арсенал психологии. Даже такое, казалось бы, "мистическое явление", как трансцендирование, нашло в известной степени научный эквивалент в понятии "надситуативная активность" ^72..