Аномалия

Его глаза закатились, он начал оседать на ступени. Виктор титаническим усилием воли собрал силы в кулак и еле успел схватить падающего инсайдера за руку. Но не смог устоять на ногах, которые предательски подкосились. Вместе с теряющим сознание Борхесом покатился вниз, лязгая оружием.

Давление исчезло. Куликов, жадно хватая ртом воздух, попытался подняться на ноги. Ему помог подскочивший Торпеда, прислонил к стене. Пока Виктор приходил в себя, Торпеда склонился над Борхесом, что-то сунул ему под нос. Борхес скривился, чихнул и открыл глаза, отталкивая руку Торпеды.

– Фу, какая гадость! Я скоро наркоманом от этого нашатыря стану, – проговорил он, тяжело вставая с пола. Торпеда участливо заглянул в серое лицо товарища, убрал пузырек в карман разгрузки. Хлопнул шатающегося Борхеса по плечу, сказал:

– Что ж делать, если ты такой чувствительный. Кот, ты как?

Куликов слабо улыбнулся, но силы стремительно возвращались к нему. Очухался и Борхес, потирая ушибленную ногу. Проворчал:

– Слушай, Кот, не используй меня больше в роли санок, ладно. Староват я уже, – Борхес потер поясницу. Виктор только отмахнулся, мол, как получится.

Торпеда, который задумчиво смотрел на проплывающих призраков, вдруг решительно скинул рюкзак, прислонил к стене винтовку.

– Ты куда? – спросил Виктор.

– Это, наверное, из-за «кирпича» я ничего не чувствую, – Торпеда оглянулся на лестницу. – Я пойду один, вы не сможете. Тут идти-то осталось ерунда, артефакт как раз в квартире над нами лежит. Я быстро, туда и обратно.

Борхес протестующе покачал головой:

– Не дури. Никуда ты один не пойдешь.

– Пойду, братуха, пойду. Надо идти. Кот, дай свой рюкзак, мой полный.

Но Борхес не собирался сдаваться:

– У нас респираторы есть, мы прорвемся. Ты один не пойдешь.

Инсайдер полез в свой рюкзак, но Торпеда остановил его жестом:

– Борхес, что ты как ребенок, ей-богу! Какие респираторы, к черту? Не помогут они тут, сам знаешь. Не беспокойся, я быстро схожу и вернусь, не новичок.

– Кот, ты-то что молчишь? – обратился за помощью Борхес.

Виктор рассудил по-своему:

– Пусть идет. Надо – значит, надо. Если нам все равно не пробиться, не возвращаться же?

– Вот, – Торпеда указал на Куликова. – Человек верно рассуждает.

Борхес нахмурился, но промолчал. Торпеда взял рюкзак Куликова, закинул на плечо. Шагнул к лестнице.

– Я скоро. Не вернусь через пятнадцать минут – уходите окном, веревка у Борхеса. Все, пошел.

Инсайдер развернулся и зашагал по ступеням наверх. Секунда – и он скрылся за поворотом.

Борхес со злости стукнул кулаком по стене, бросил недовольно:

– Блин, Кот, тебе что, на все плевать?

– А что не так? – удивился Виктор.

– Что не так? А то, что Торпеда один пошел наверх. Так не делается, мы не ходим по одному. Там, возле «глаза», ловушек выше головы, кто ему поможет, если что?

Виктор непонимающе смотрел на Борхеса, никак не мог взять в толк суть претензий.

– А я-то тут при чем? Согласен, вариант не самый лучший. Но идти-то надо было? Тем более что Торпеда и сам не против был.

– Да Торпеда один хоть к черту на рога полезет, если почувствует, что это нужно команде. Он без головы на этот счет. Кот, ты что, никогда не работал в команде? Тут не каждый за себя, тут все – одно целое. Если не проходит один, то не идет никто, так как, вернувшись, можно не застать оставленного товарища в живых.

Виктора задело такое нравоучение:

– Борхес, ты не зарывайся! Мне откуда знать ваши корпоративные условности?

Борхес что-то захотел ответить, даже открыл рот, но потом разочарованно махнул рукой. Пробурчал: «Да это же и так понятно». Вздохнул, уселся на рюкзак, прислонившись к стене спиной.

Время медленно шло, тикая механизмом наручных часов. Прошло десять минут с момента ухода Торпеды. Куликов курил в кулак, разглядывая тени, Борхес, кажется, дремал.

Оба вздрогнули, когда громкая автоматная очередь ударила по ушам. Вскочили, потянулись за оружием.

Выстрелы звучали с улицы, но непонятно, с какой стороны.

– Черт, неужели у Скаута заваруха, – Борхес снял автомат с предохранителя, озабоченно выглянул в лестничный пролет.

В тот же момент сверху громыхнул пистолетный выстрел. Не сговариваясь, инсайдеры рванули по лестнице, держа оружие на изготовку, выкрикивая имя товарища.

Их тут же накрыла вибрация, низкий гул пронзил каждую клеточку тела.

С каждым шагом становилось все тяжелее и тяжелее. Ступень за ступенью, ступень за ступенью.

Виктор, пересиливая себя, преодолел поворот, когда сзади упал Борхес. В ушах шумело, глаза начали слезиться от невыносимой рези. Куликова повело в сторону, ударило о стену. Он рухнул на колени, но слепо продолжил ползти вперед. Каким-то участком сознания он смог еще усмехнуться про себя, представляя картину, открывающуюся стороннему зрителю. Как два здоровых мужика, обвешанные оружием, словно пьяные, ползут по ступенькам вверх. После этого мир вокруг Виктора закрутился, его вырвало горькой желчью. Из легких вырвался стон-всхлип, но руки, отчаянно цепляющиеся за решетку перил, тащили тело вверх. Мозг изо всех сил исполнял команду «надо», не подчиняясь паникующим инстинктам.