Аномалия

Виктор мог лишь про себя порадоваться за товарища. Он для него давно уже перестал быть двойником, дублем. Иван все-таки обладал собственным характером и взглядами. Возможно, все они принадлежали тому, другому, Куликову, которым мог бы стать Виктор, не повстречай он Торпеду и Борхеса. А может быть, и нет. Об этом сейчас инсайдер хотел думать меньше всего.

Кира сидела в своем любимом кресле, забравшись в него с ногами, и что-то рисовала карандашом в альбоме. Кот, растянувшийся рядом, на журнальном столике, и греющий пузо под светом настольной лампы, заметил вошедшего Куликова, коротко мяукнул, приоткрыв один глаз. Девушка тут же заулыбалась, закрыла альбом и повернулась в сторону Виктора, отчаянно ища его глазами.

Так обычно слепые стараются уловить движение вокруг.

Инсайдер сел у ног девушки, поближе к столику, вытащил блокнот. Тяжело вздохнув, написал несколько строк, положил их в карман дремлющему коту. Начал диалог:

– Привет, красавица. Как дела?

– Здравствуй, – вновь расплылась в улыбке Кира, поправила рыжие волосы. – Все хорошо. Накормила Чудо, теперь дрыхнет, лохматый. Чем ты был занят?

– Мы с другом готовимся идти за Холм.

Улыбка погасла на лице девушки. Она опустила глаза и, немного помедлив, спросила:

– Это необходимо?

– Да, красавица, необходимо. Только так я смогу спасти тебя.

Кира кивнула, качнув челкой, но в ее голосе послышалась тоска:

– Но ведь ты говорил, что это опасно.

Виктор досадливо хлопнул себя по лбу, проклиная свою недальновидность. Он тогда просто рассказывал девушке про Медузу, обмолвился про Янтарные Поля. Про опасности, про малый шанс вернуться оттуда. Теперь приходилось врать:

– Да нет, не очень опасно. Тем более я буду с другом. Он надежный.

Кира, все еще не поднимая глаз, спросила:

– Ты скоро вернешься?

Виктор вновь не знал, что ответить. Не хотелось давать призрачную надежду. Но и лишать ее Киру он не мог. Поэтому в блокноте появилось лишь одно слово:

– Надеюсь.

Повисла пауза. Девушка долго смотрела на листок, потом свернула его, касаясь дрожащими пальцами глаз. Куликов с колотящимся сердцем думал, что бы написать такого, веселого и незначительного, чтобы отвлечь, увести тему в сторону.

Кира подняла голову и посмотрела прямо ему в лицо. Ее прекрасные глаза влажно поблескивали. Она заговорила:

– Я ведь даже не знаю, как ты выглядишь. Помнишь, ты мне описывал себя? Я тогда еще пыталась зарисовать? Ты сказал, что вышло похоже, но я думаю, что это не так. Я плохой художник. Я очень хочу увидеть тебя своими глазами. Ты мне снишься почти каждую ночь, но во снах ты лишь силуэт на фоне двери. Большой и добрый, уютный и живой.

По ее щеке покатилась слеза. Куликов лишь сильнее сжал зубы, ощущая комок в груди.

– Я просто боюсь потерять тебя. Я боюсь вновь остаться одна. Звучит эгоистично, я знаю! Но я очень, очень не хочу, чтобы ты уходил. Я не переживу, если ты не вернешься.

Она не разрыдалась, как того боялся Куликов, она не начала ругаться. Она просто вытерла слезы и грустно улыбнулась:

– Самое страшное в том, что я даже убить себя не смогу. И не смогу сойти с ума. Все прожитые бесконечные дни я отдала бы за один миг, в который могла бы увидеть тебя своими глазами.

Она замолчала.

– Если я не смогу спасти тебя, то тебя убьют враги, – написал Виктор.

– Если ты не вернешься, то пусть так и будет, – просто ответила Кира. – Я нисколько не буду жалеть.

– Все будет хорошо, – не нашел ничего лучше, как написать банальную фразу, Куликов.

Кира все поняла, улыбнулась, принимая игру:

– Конечно. Все будет хорошо. У тебя все получится.

Немного погодя:

– Тебе рано вставать завтра?

– Да.

– Тогда тебе нужно выспаться.

– У меня еще есть пара часов. Я побуду с тобой.

– Останься со мной на ночь.

Темнота уравняла шансы. Они оба лежали в кровати, меряя взглядом мрак. Они молчали, стараясь ощутить присутствие друг друга в окутывающем их ничто. Они вслушивались в собственное дыхание, про себя проговаривая все фразы и слова, которым было не суждено слететь с губ в эту ночь.

Потом они уснули, почти соприкасаясь лицами. И сны их были красноречивее реальности.

Утром, когда Кира еще спала, Куликов встал, с нежностью посмотрел на девушку, тяжело вздохнул и вышел из квартиры.

В кармашке спящего кота он оставил маленький листок из блокнота с одной короткой фразой:

«Я люблю тебя».

Ниндзя появился около девяти утра, спустя час после того, как прозвонили будильники. Иван с Виктором завтракали, когда тренькнула сигнализация.

Встретили, горячо поприветствовали, засыпая вопросами. Ниндзя первым делом попросил воды. Пил неторопливо и аккуратно, но целую чашку выпил до дна. Друзья терпеливо ждали. Со дня их последней встречи безупречный внешний вид азиата стал более помятым, черная форма покрылась сизым налетом от пыли, на плече висел клок паутины. От корейца пахло гарью, тут и там на одежде виднелись мелкие дырки, оставленные искрами.

– Мы уж хотели идти тебя искать, – сказал Иван, забирая пустую чашку. – Ты где пропадал?