Аномалия - Первый фронт. Второй фронт. Третий фронт

– Ты там был? – поинтересовался старший лейтенант Скворец. Сам он посадил на свое место сержанта, решив также корректировать огонь своих самоходок из окопа с помощью окопной трубы. Благо выносная радиостанция у них была.

– Был! – кивнул лейтенант. – Я с начала войны воюю. Еще когда немцы первыми начали артподготовку, мы им стали отвечать!

– И как это было?

– Да обычно. Подняли за три часа, вручили карты с местоположениями вражеских войск, велели приготовить дивизион к бою и ждать. А когда немцы открыли огонь по пустым казармам, мы и ответили. Дальше рутина. Передвигались с места на место, прятались от авиации, стреляли, стреляли и стреляли.

– Понятно… Черт, близко лег! – отряхнув воротник, недовольно крикнул Скворец. – Вы отвечать будете?

– Только по приказу! – отрицательно покачал головой лейтенант.

Артобстрел шел более часа, видимо, недостатка в боеприпасах у противника не было. Авиация противника в небе не появлялась, наши летчики хорошо прикрывали воздушное пространство над Минском.

Летеха раз десять посылал связного по переходам к полковнику, не доверяя телефону, узнать, когда можно ответить, но возвращался тот с одним и тем же: огня не открывать.

– И чего тянут? Я уже все засек, звукари отработали по полной. Против нас восемь батарей и два дивизиона работают, – недовольно пробормотал лейтенант, когда артобстрел внезапно стих.

– Чего! – громко переспросил Скворец. Несколько последних снарядов легли очень близко, из-за чего все, кто был на НП, слегка оглохли.

– Я говорю: ответный огонь открывать пора!

– Понял! Не, рано, только когда мы начнем, до этого ни-ни! Понял?

– Понял.

– Пойду проверю, как там мои, – крикнул Скворец и быстро скрылся за поворотом окопа.

Танкисты спокойно наблюдали за приближением пехоты. Шли они по всем правилам, где перебежками, где рывком от укрытия к укрытию.

Вот открыл огонь взвод прикрытия, четыре пулемета прошлись по залегшим цепям. Почти мгновенно заработали ротные минометы противника, пытаясь подавить пулеметы. Всего Куницын не видел. Батальон был растянут тоненькой ниточкой на два километра, и наблюдать он мог только по двести метров с каждой стороны, но и того, что он видел, хватало. Бойцы спецбата не особо торопились поднять свое оружие на бруствер, а терпеливо ожидали приказа.

– Что-то молчит этот спецбат, товарищ капитан. Оружие ближнего действия? – поинтересовался вернувшийся Скворец у капитана Куницына.

– Надо будет, ответят. Наше дело какое? Охранять этот батальон, вот и будем охранять. Как там дела?

– Один тэ двадцать шестой горит. Прямое попадание. У машины Григоряна осколком в ствол попало, так что остались мы без одной «тридцатьчетверки». У остальных осколками только броню посекло. Трое ранено. Двое убитых.

– Убитые из двадцать шестого?

– Да, товарищ капитан. В танке сидели. А броня там сами знаете.

– Да знаю… Подожди-ка, Григорян же у нас на прикрытии со стороны города стоял?

– Так точно, товарищ капитан.

– Плохо, прикажи два двадцать шестых тоже на город повернуть, мало ли. Помнишь, вчера лейтенант приходил из комендатуры. Говорил про бдительность. Не забывай о диверсантах.

– Сделаем, товарищ капитан.

– Хорошо, – кивнул Куницын и вернулся к наблюдению за противником, до которого оставалось не более полукилометра. «Подавленные» пулеметы пока молчали.

– Два полка, товарищ капитан, не меньше, – сказал артиллерист.

– Поболее будет, лейтенант. У них по два батальона в охват пошло.

– А есть кем прикрыть, товарищ капитан?

– Есть. Встретят.

Открытие огня спецбатом танкисты заметили не сразу. Вдруг просто среди немцев встали многочисленные небольшие разрывы.

– Минометы! – ахнул пораженный лейтенант и тут же отвлекся – пришел приказ на подавление артбатарей противника.

– Слишком часто эти минометы бьют, но красиво. Загляденье просто, – пробормотал себе под нос капитан Куницын.

В это время лейтенант, передавший приказ на открытие огня своему командиру, ответил:

– Может, гранатометы? И разрывы мелкие и часто бьют. Очередями.

– Много их больно. Если экспериментальные, то вряд ли бы их было больше двух десятков, а тут за сотню машинок… Ах ты, как красиво положил! – радостно воскликнул капитан, заметив как густые разрывы накрыли крупное скопление солдат противника.

– Минометы! – крикнул артиллерист и присел на дно окопчика, потянув за собой радистов и капитана. Почти сразу после его слов на первой линии спецбата встали разрывы от полковых минометов противника. Отобрав микрофон у радиста, он в прямом эфире забормотал данные по немецким минометчикам.

– Товарищ капитан, танки! – дернув командира за рукав, крикнул один из его связных. Отвлекшись от наблюдения за работой спецбата, капитан поднял бинокль и посмотрел на поле боя. Там действительно появился десяток серых коробочек, которые, переваливаясь на небольших кочках и ямках, двигались вперед, изредка останавливаясь и стреляя.

Зная, какая судьба обычно ожидает в подобном случае немецких танкистов, командование противника, видимо, пошло на такой отчаянный шаг, пытаясь спасти остатки атакующей город дивизии, и бросило в бой свой резерв.