Аномальная зона

– Как всегда, с неизвестным для меня результатом, – горестно вздохнул Александр Яковлевич.

Старуха Извергиль достала из пачки очередную папиросу, послюнявив жёлтый от никотина палец, подклеила надорвавшуюся бумагу на мундштуке, прикурила и, выпустив густой клуб серого дыма, поинтересовалась вдруг:

– Скажите-ка, любезный, вы ишемией сердца не страдаете часом? Или гипертонической болезнью?

– Н-нет… вроде бы… – растерялся от неожиданности Студейкин. – Я, знаете ли, здоровый образ жизни веду. Не пью, не курю. Спортом занимаюсь. Вернее, занимался, – спохватившись, поправился он. – Туризмом. У меня первый разряд по спортивному ориентированию…

– Об этом помалкивай, – не то в шутку, не то всерьёз посоветовала Извергиль. – Дознаются в кумотделе – на учёт как склонного к побегу поставят. Туристов здесь, брат, не любят.

– Да это всё в прошлом, – жалко улыбнулся, поправив сбившиеся на нос очки, Александр Яковлевич.

Старуха загасила окурок в чашке Петри.

– Спрашиваю, потому что не каждый выдерживает то, с чем столкнуться сейчас и тебе придётся. Некоторые в обморок падают. Вот я и интересуюсь, не отбросишь ли ты копыта от страха?

– Будьте спокойны. Не из пугливых! – гордо расправил щуплые плечи Студейкин.

– Ну, тогда пойдём, любезный, – пригласила старуха, вставая из-за стола, – в нашу святая святых. Испытательный срок ты, можно сказать, прошёл. Я за тебя перед завлабом поручилась. И Мудяков счёл возможным тебя на следующий уровень доверия перевести. Только учти: если при нынешней степени информированности в случае профнепригодности тебя ещё можно было за эти стены вывести и, к примеру, в забой или на лесоповал списать, то теперь, как обладателя сверхсекретных сведений, только к стенке…

– Спасибо на добром слове, – кивнул Александр Яковлевич. – Но любопытство, увы, – моя роковая черта. Оно меня, по большому счёту, уже до тюрьмы довело. А потерявши голову, по волосам, как известно, не плачут. Так что ведите меня, куда угодно. Жажда знаний иссушила мне горло.

6

Пройдя длинным коридором мимо безликих дверей с номерами секций и кабинетов, Старуха Извергиль подвела Студейкина к последней – с табличкой «Стерилизационная». Стерильность здесь соблюдалась, по-видимому, настолько строго, что дверь была металлической, снабжённой смотровым глазком. И когда провожатая постучала в неё связкой ключей, распахнулась сразу. На пороге вырос часовой в белом балахоне. Автомат ППШ, висевший у него на груди, делал стража похожим на разведчика-пластуна в зимнем маскхалате.

– Пропуск, – нелюдимо буркнул он и навёл ствол оружия на визитёров.

Старуха Извергиль протянула ему квадратик картона, перечёркнутый жирной красной полосой. Часовой, пристально всмотревшись в него, отступил в сторону:

– Проходи.

Миновав бдительного стража, Студейкин, следуя за Изольдой Валерьевной, оказался сперва в небольшой, заставленной автоклавами, комнатке. В противоположной стене он увидел ещё одну неприметную, выкрашенную сероватой больничной краской дверь. Маячивший за их спиной часовой подошёл к ней и, стукнув костяшками пальцев, сообщил:

– Допуск по форме Б. Открывай.

Скрежетнул и лязгнул мощный засов. Дверь, оказавшаяся с изнанки металлической, может быть, даже бронированной, отворилась тяжело с пневматическим, как в подводной лодке, вздохом. За ней тоже застыл автоматчик в белом мешковатом халате. Он молча кивнул на лестницу позади себя, круто спускавшуюся вниз, в подземелье, скупо освещённую лампочками под матовыми плафонами.

Старуха Извергиль, держась за тонкие стальные перильца, первой стала спускаться, стуча по металлическим ступеням своими мужскими ботинками, и Александр Яковлевич, вдохнув застоявшийся, пахнущий сухой пылью воздух, потопал покорно следом, ощутив вдруг, как трепыхнулось невпопад сердце.

Спускались долго и глубоко, как в преисподнюю. За каждым крутым поворотом лестницы начинался новый марш, уходивший стремительно вниз, всё глубже и глубже. Наконец очередной пролёт закончился тесной площадкой, на которой маячил очередной часовой с автоматом наперевес.

– Ну и охрана здесь у вас… – покачал головой Студейкин.

– Враг не пройдёт, – подтвердил автоматчик.

Он извлёк из кармана огромный ключ и, повернув его в замочной скважине, с видимым трудом потянул на себя закованную в броню дверь. Потом дёрнул вниз рукоятку рубильника на стене. В помещении вспыхнул яркий, режущий глаза после сумрака подземелья, свет, надсадно взвыли какие-то механизмы.

– Вентиляция, – скупо пояснил часовой. – Погодьте чуток, пусть протянет. А то задохнётесь неровен час. Посетители здесь редко бывают.

Старуха Извергиль достала папиросы, поделилась с охранником. Пока они курили, Александр Яковлевич нетерпеливо переминался с ноги на ногу.