Аномальная зона

«…Таким образом считаю жалобу гражданина Злобина М. К., приговорённого к пожизненному заключению, вполне обоснованной. Тот факт, что приговор ему вынесен за убийство восьми человек, не может служить оправданием для администрации тюрьмы, нарушающей права осуждённого. Так, узник справедливо ставит вопрос о том, что постельные принадлежности выдаются в камеру плохо проглаженными, от простыней пахнет сыростью. Перьевая подушка уже стандартных размеров, утверждённых правилами внутреннего распорядка мест лишения свободы. К тому же изготовлена она с применением грубого пера, остистое основание которого прокалывает наперник и наволочку, что может привести к серьёзной травме осуждённого. Пища подаётся недостаточно горячей, в мясе порой присутствуют кости, проглатывание которых способно перекрыть дыхательное горло с последующим удушением. Порционное сливочное масло такого низкого качества, что крошится при намазывании на хлеб. Всё вышеперечисленное неопровержимо доказывает, что заключённые в российских тюрьмах содержатся в бесчеловечных условиях, подвергаются систематическим пыткам, на что неоднократно указывали правозащитники в своих обращениях к лидерам мирового сообщества…»

Плавный ход мысли Марципанова прервал заверещавший пронзительно телефон. Эдуард Аркадьевич терпеть не мог таких вот внезапных звонков. Они бесцеремонно врывались в тишину его кабинета, безжалостно гася творческую фантазию, привносили в размеренную жизнь беспокойство и, что хуже всего, заставляли порой напрягаться, работать.

С ненавистью глядя на аппарат, правозащитник снял трубку, осторожно, словно раскалённую добела, поднёс к уху, держа на некотором отдалении и с робкой надеждой, что звонящий ошибся номером, выдохнул приглушённо:

– Алё?

– Гражданин Марципанов? – деловито осведомились на другом конце провода.

– Э-э… да-а, – промямлил Эдуард Аркадьевич, обескураженный тем, что звонили всё-таки ему, а ещё более того обращением – гражданин. Это слово отчётливо пахло воловьей кожей скрипучей портупеи с тяжёлой кобурой, надраенными гуталином до яростного блеска хромовыми сапогами, и непременно должно было сочетаться с казённо-вежливой фразой: «Пройдёмтесь». Со всеми вытекающими в конце пути последствиями…

– Слушаю вас, товарищ, – подобострастно подтвердил Марципанов, собравшись духом.

– Вас беспокоят из управления ФСБ, – будничным тоном, будто звонил из прачечной, отрекомендовался голос в телефонной трубке. – Вы сможете подойти к нам часиков… эдак к двенадцати?

– З-зачем? – обмирая от страха, пролепетал Эдуард Аркадьевич.

– По интересующему вас делу, – строго и скупо, как и следовало выражаться чекистам, пояснил звонивший.

– С-с… вещами? – свистящим шёпотом уточнил правозащитник.

– Что вы! – явственно ухмыльнулись на том конце провода. – Мы долго вас не задержим. В приёмной обратитесь к дежурному офицеру – на вас уже выписан пропуск.

«А выпуск?!» – чуть не ляпнул было Марципанов, но уже послышались отрывисто-короткие, словно лай конвойной собаки, гудки.

Минуту-другую Эдуард Аркадьевич окаменело сидел в кресле, сжимая потной рукой телефонную трубку и тупо взирая на экран монитора с набранной четырнадцатым кеглем квартальной справкой о ситуации с правами человека в крае. Потом отключил компьютер.

– Допрыгался, гад? – с ненавистью сказал он своему отражению в почерневшем экране. – Довыпендривался? Правозащитник хренов. Давно надо было на Запад свалить. В чеченскую кампанию, например. Получил бы тогда, вгорячах, статус политического беженца как защитник повстанцев и в хрен бы теперь не дул! А сейчас загребут в каталажку, пришьют политический экстремизм, а то и шпионаж, – и на нары!

Впрочем, ещё не всё потеряно. Если принять превентивные меры…

– Это вам не тридцать седьмой год, товарищи чекисты! – громко проговорил он, включая компьютер. И если в кабинете федералы установили прослушивающее устройство… Что ж, пусть слушают! Его мужественный голос способен прорваться и сквозь застенки гэбистов!

Пальцы Марципанова стремительно запорхали по клавиатуре: «Всем, всем, всем! Арестован известный российский правозащитник Эдуард Марципанов! Карательная машина полицейского государства набирает обороты! Российские спецслужбы, не считаясь с законом, хотят задушить молодую постсоветскую демократию ежовыми рукавицами! Все те, кому дороги основополагающие принципы свободы, должны единым сплочённым строем выступить против антидемократического режима! Свободу Эдуарду Марципанову!»

Присовокупив к данному тексту ещё абзац, в котором обратил внимание западного сообщества на ещё один вопиющий пример нарушения прав человека в России, Эдуард Аркадьевич открыл электронную почту и принялся рассылать экстренное сообщение о зверствах ФСБ по всем известным ему адресам. До назначенного времени визита в Федеральную службу безопасности оставалось чуть меньше часа.

2