Аномальная зона

Нынешняя, таёжная, длящаяся уже более полувека, вполне устраивала полковника. Наконец-то душа его, тосковавшая по упорядоченности, предсказуемости бытия, успокоилась. Перемены, наступившие в стране после смерти Сталина, не коснулись ни Марципанова, ни устоявшегося раз и навсегда лагерного быта.

Полковник знал довольно много о том, что творилось на Большой земле после развенчания культа личности вождя, имел там свою глубоко законспирированную, верную, хотя и немногочисленную, агентуру вроде старого одиноко живущего на краю болота егеря, и чем разительнее были перемены в стране, тем больше ему хотелось оставаться в подполье. Потому что был он убеждён твёрдо: ничего хорошего ни его самого, ни вверенный ему в подчинение личный состав, ни зеков (даже, вернее, их выросших в лагере потомков) там, на воле, не ждёт.

Единственное, о чём он всё чаще задумывался в последние годы, особенно с тех пор, как ему стукнуло девяносто лет от роду, – так это о том, кому передать дело всей жизни и власть. Ибо хорошо знал из новейшей истории, как обычно ведут себя после кончины хозяина те, кто при жизни трепетал перед ним больше других, благоговел, лизоблюдствовал, а потом оказывался вдруг главным критиком и непримиримым врагом.

К тому же изоляция потаённого и недоступного лагеря становилась всё более призрачной.

Скудела, вырубалась в округе тайга. От полного уничтожения её пока защищали непроходимые болота и бездорожье. На смену редким охотникам-промысловикам, отваживающимся, вопреки суевериям, забредать в Гиблую падь, небольшим геологическим и топографическим партиям, которые легко обнаруживали и нейтрализовывали пикеты ещё на дальних подступах к лагерю, задерживая и пополняя тем самым спецконтингент, стали появляться многочисленные, хорошо экипированные, в том числе и средствами связи, на мощных вездеходах, разведчики недр – нефтяники и газовики.

Однажды вохровцы ликвидировали такую особо нахрапистую партию, что повлекло за собой целое сражение с людскими потерями с обеих сторон. Так почти тут же заявились другие, принялись искать пропавших товарищей, день за днём буравя небо над тайгой вертолётами, посылая спасательные экспедиции, которые лишь чудом пока не наткнулись на притаившийся среди болот Особлаг.

Полковник приказал впредь с подобными разведчиками недр не связываться, следить за ними исподтишка, и если уж давать отпор – то лишь при прямой угрозе их проникновения на территорию режимного объекта.

Марципанов понимал, что долго так продолжаться не может. Земля становилась слишком тесной для человечества, и белых пятен, нехоженых тропок на ней оставалось всё меньше. И всё чаще, особенно в свете последних событий в пореформенной России, его посещала идея как-то легализовать общность людей, населяющих лагерь по обе стороны забора, сохраняя существующее положение вещей, придать ему некую легитимность.

Он внимательно изучал всю доступную для его слабеющего старческого ума литературу по этому поводу, заказывая её доставку по своим каналам с Большой земли. Штудировал типовые уставы закрытых акционерных обществ и муниципальных образований, религиозных и общественных организаций, политических партий, стремясь отыскать приемлемую форму существования в новых условиях для такой уникальной структуры, как Особлаг. И с грустью понимал, что не успевает катастрофически, а поручить это крайне деликатное дело никому из потенциальных преемников нельзя. Слишком ограничены, примитивны, никаким наукам, кроме караульной службы и надзора за заключёнными, сызмальства они не обучены.

И вот теперь вдруг на исходе его догорающей, тускнеющей день ото дня жизни затеплилась, замерцала рубиновым огоньком надежда. Чудесным образом в лагере появился его внук. Настоящий, как говорится, от плоти и крови. Достаточно было сличить фотографии двух Марципановых – молодого и старого. Не такого, конечно, древнего старца, каким стал Эдуард Сергеевич сейчас, а лет сорока пяти от роду. Как раз в этом возрасте пребывал нынче внук. И вполне вероятный преемник, решил про себя, не сказав никому ни слова, его вновь обретённый дед.

Глава седьмая

1

Конвоир вёл троицу путешественников одному ему известной тропой, изредка подталкивая плетущегося в хвосте писателя стволом винтовки.

– Шире шаг! Не оглядываться! Левое плечо вперёд! И не балуй у меня. Стреляю без предупреждения.

Шедший в авангарде маленькой колонны милиционер молчал угрюмо и озадаченно, подчинялся приказу, послушно сворачивая то вправо, то влево, ориентируясь указаниями конвоира и угадывая путь по едва приметной, обозначенной лишь примятой травой и кое-где сломанными ветвями кустарника, стёжке. Она вилась по тайге, ловко обтекая непроходимые заросли и языки болота, которое здесь было повсюду.