Аномальная зона

Дед не докучал особо внуку, не дёргал по пустякам, несколько раз передав привет и поинтересовавшись, не требуется ли чего, через домоправительницу Октябрину. И когда однажды спозаранку он прислал за Эдуардом Аркадьевичем вестового, пригласив на аудиенцию не домой, а в штаб, бывший правозащитник понял, что разговор состоится серьёзный.

– Ты понимаешь, Эдик, – говорил внуку Марципанов-старший четверть часа спустя, – наша пропаганда никуда не годится. Мы построили общество будущего, но так и не можем доходчиво объяснить его преимущества согражданам из числа спецконтингента. Да, марксизм-ленинизм – мощнейшее идеологическое оружие, позволившее нам на протяжении довольно длительного времени, не изменив своим принципам, выстоять во враждебном окружении. Но учение классиков нуждается в постоянном творческом развитии. А наш главный идеолог, подполковник Клямкин, как заезженная пластинка, уже несколько десятилетий талдычит и зекам и сотрудникам об одном и том же – преимуществах социалистического способа хозяйствования перед капиталистическим, о том, что коллективное владение средствами производства выгоднее, чем частное… Но большинству из наших граждан такие абстрактные понятия, я извиняюсь, до фени!

Дед закашлялся, и Эдуард Аркадьевич услужливо налил ему в стакан воды из графина. Смочив горло, престарелый полковник продолжил:

– На этом, кстати, ваша КПСС погорела…

– Она не моя, – торопливо вставил Марципанов-младший.

– Твоя, твоя, – строго глянул на внука дед. – Расслабились, оппортунисты хреновы, сами и народ распустили. И насчёт тебя у меня разведданные есть, чем ты в перестройку вашу долбаную занимался. Ну, да ладно, надеюсь, извлёк уроки. Так вот, ты, внучек, живой свидетель перемен, произошедших на постсоветском пространстве. Мы здесь не такие дремучие, как тебе наверняка показалось. И радио слушаем, и телепередачи спутниковой тарелкой ловим, и даже прессу периодически почитываем… Не все, конечно, так, как я, информированы – только узкий, избранный круг. Зачем народу мозги засорять? Но ты-то в этом содоме жил! Тебе и карты в руки.

– В смысле…

– В смысле того, что мы хотим с пользой для дела использовать твои пропагандистские навыки. Главный упор в нашей агитации мы должны делать на то, что люди в пореформенной России лишены многих благ, доступных в нашем обществе режимного коммунизма даже преступникам. У нас – свежий воздух, на целебной хвое настоянный, санчасть, где, если что заболит, – вмиг зелёнкой замажут. Во внешнем мире преступность: грабежи, заказные убийства. А в лагере – покой и мирный созидательный труд надёжно защищены от всякого рода посягательств крепким забором и бдительными часовыми, охраняющими наши рубежи. Каждый заключённый уверен в своём завтрашнем дне, гарантирован от неожиданностей и потрясений. Весь быт регламентирован правилами внутреннего распорядка. Наш человек знает, что, проснувшись утром по подъёму, он плотно позавтракает, потом хорошо, с полной отдачей, потрудиться, вечером культурно отдохнёт, прослушает политико-воспитательную лекцию, пообщается с товарищами по бараку, где царит дух коллективизма, ответственности каждого за общее дело. И так из месяца в месяц, из года в год, практически всю жизнь. Это ли не настоящее счастье? К сожалению, не все его ценят…

– Послушайте… э-э… дедушка, – не без внутреннего сопротивления по-родственному обратился к престарелому энкавэдэшнику Эдуард Аркадьевич. – А зачем вам вообще это надо – объявлять всех, кто попадает в лагерь, шпионами, диверсантами… Вы же прекрасно знаете, что это безобидный, шатающийся по делу и без дела по тайге люд?

– Власть должна быть легитимна, – отрезал дед. – Мы не бандиты какие-нибудь с большой дороги. Наоборот, спасаем людей, вырывая их из больного, прогнившего общества. А чтобы они не чувствовали себя без вины виноватыми…. Как говорится, был бы человек, а статься найдётся.

– Но ведь они действительно не виноваты ни в чём!

– Как это не виноваты? – сурово насупил брови полковник. – Все они – изменники социалистического отечества. Каждый из них, не щадя своей жизни, должен был защищать советскую Родину. А они? Предали, струсили, не встали на баррикады в критический момент! Вот и пусть посидят теперь, поразмыслят… Трудом искупят вину. Я тебе больше, внучек, скажу. Если я… ну, не я, конечно, а мои единомышленники, которых, я знаю, ещё много в России, придём к власти в стране, то нам с населением придётся поработать серьёзно. Чтобы эту дурь демократическую выветрить. Свобода личности – это болезнь. Как вирус, который вы все со сквозняком из-за океана подхватили. А вирус простуды как излечивается? Правильно, потогонными средствами. Пропотеет, хе-хе, народ, общественно-полезным трудом занимаясь, глядишь, и выздоровеет!

Старик заметно устал, голос его слабел. Наконец он без сил отвалился на спинку кресла. Дрожащей рукой поднял лежащий перед ним листок:

– Вот, ознакомься. Это мой сегодняшний приказ о присвоении тебе специального звания – капитана внутренней службы с одновременным назначением на должность заместителя начальника КВЧ…