Аномальные истории

и, пока готовились харчи, все разговоры сводились к отдельным, обособленным группам — шёл обмен мнениями, новостями личностного характера и впечатлениями за прошедшее время. Пока все распределяли по желудкам: кто запечённый в углях картофель, кто бутерброды — на арене событий появился Пифагор, с огромным мороженным в руках. Роскошный пломбир увязывался с лесной глубинкой так же, как хлопчатоуборочный комбайн с тундрой. Все от неожиданности поперхнулись и безмолвно уставились на запоздавшего. Если бы он, к примеру, привёл пьяного медведя, то это наверняка, удивило бы меньше, тем более что лакомство не утеряло ни целостности, ни первоначального вида. Оно было слегка надкушено и не имело следов подтёка. Это говорило о наличии будки мороженщицы здесь, за ближайшим дубом, вместе с телефонной кабиной и прочей инфраструктурой, характерной для цивилизованного поселения.

— Здорово, мужики! — поздоровался Пифагор, и его осенила догадка, послужившая причиной всеобщего ступора и пристального внимания. — Вы чего уставились? — Мороженное, что ли, не видели?

— Мы не мужики, а самцы, — за всех ответил Доцент.

— Это ещё почему? — пришёл черёд удивляться тёзке великого грека.

— У мужиков деньги есть!

— А-а-а!

— Ты, где десерт то взял? — Сутулый выразительно изобразил недоумение. — Тут даже помойки нет!

— Так это моя слабость! — Пифагор снял рюкзак и положил подальше от огня. — С детства обожаю — почти всегда, с собой таскаю.

— Так что, у тебя ещё есть? — растерялся Бульдозер, окончательно отказываясь понимать кондитерские пристрастия товарища. — А хранить как?! Если ты его в фуфайку заворачиваешь, то надолго, всё равно не хватит!

— Эх вы, неандертальцы — в какое время живёте? — счастливый обладатель всех благ цивилизации приземлился поближе к огню. — У меня контейнер небольшой, пластиковый: сам ничего не весит, немного сухого льда и всё — порядок! Я, конечно, переносной холодильник на горбу не таскаю, но сейчас в хозмаге «Навоз и грабли» — чего только не купишь

— А лёд где берёшь? — поинтересовался Почтальон. — На хладокомбинате?

— Во «Дворце спорта»! — далее следует иностранная речь, но всем присутствующим понятная. — Ледорубом колю! Испокон века для

хранения мороженного применяется сухой лёд. Раньше, так — же, проблем не представляло, достать эту производную углекислоты. К концу дня у любого ларька, торговавшего замёрзшей сладостью, оставался ненужный лёд. Мы ещё пацанами с ним в луже забавлялись — булькает и шипит.

Крон вытер рот салфеткой, пытаясь избавиться от сажи и экономя воду, заодно, словесно поддерживая оратора:

— Да у нас и летом, натуральный лёд не переводился. На горе стоит монастырь, в советские годы, разделивший судьбу своих многочисленных собратьев по всей стране — запустение. У некоторых ещё хуже — склад. Так вот: замок на подвале висит, но вход свободный — потому что страж такой. В подвале прямо на кирпичных колоннах и стенах лежал лёд: крепкий, прозрачный и чистый, как слеза — даже, в самый жаркий месяц. Разница высот между полом и улицей — не более полутора метров. Вот так: специально там холодильник проектировали, или мощные стены не пускали тепло — неизвестно. А толщина у стен порядочная.

Бульдозер, всё больше молчавший, вдруг пробудился:

— Вытрезвитель надо было делать!

— У кого чего болит, — продолжил Крон. — Вот ещё пара случаев, но уже про хилый лёд. Про то, как проходили, чуть ли не по воде, я даже упоминать не буду. Это из тех историй, когда Ангел крыло простирает, а ты по нему идёшь. Расскажу смешные.

Раньше я жил у реки, через дорогу, и поэтому, когда однажды зимой меня позвали размяться с удочкой, лукаво мудрствовать не стал, а надел джинсы. Снасть нашла приют в дипломате — мыльнице, ботинки, наконец-то, познакомились с гуталином. Ну, вылитый герой полярник. Выдвинулись на позиции утром, и тут обнаружилось, что морозец заметно покрепчал, по сравнению с вчерашней погодой, но возвращаться не хотелось. Здраво рассудив, укрепился мыслью — уйти можно в любое время. Понесло моих компаньонов туда, где клюёт — на другой берег. Как я уже упоминал, мороз двадцать — двадцать два градуса. Идём не спеша — торопиться некуда, и вот тут, с нами увязалась собачка, из бездомных. Именно увязалась с нами, а не за нами, так как бежала впереди, словно лоцман, показывающий дорогу. При подходе к противоположному берегу, пёс остановился, понюхал воздух, затем снег и стал оббегать стороной, предполагаемое неблагоприятное место. Визуально, ничего подозрительного не было: снег лежал ровно, по цвету, ничем не выделяясь из обширной ледяной массы — проталин не было.