Аномальные каникулы

— И что это тогда?

— Сейчас.

Ворожцов запустил руку в карман. Его тоже потряхивало от выплеска адреналина. Пальцы слушались плохо, и он едва не выронил наладонник.

— Думаешь, аномалия? — спросил Тимур уже спокойнее.

— Там воздух дрожал, — ответил Ворожцов, включая ПДА.

Экран осветился. Карта загрузилась мгновенно. Появились маршрутные метки, данные по радиации, а точнее, ее отсутствию, возникли четыре метки по центру экрана. Сканер нашел хозяина и его друзей. И все.

— Шарманка сдохла?

— Да нет вроде, — покачал головой Ворожцов, хотя не мог поручиться на сто процентов, что прибор работает как надо. — Выходит, это не аномалия.

— Тогда что? — резонно спросил Тимур.

— Я про такое слышал, — с опаской подошел Мазила. — Сталкеры рассказывают, что в некоторых тоннелях и зданиях свет горит.

— Тоже мне невидаль, — окрысился Тимур. — Ты, мелочь, молчи лучше.

— Не так горит, как обычно. Там провода оборваны, генераторы сдохли давно, а он как-то работает. Понимаете?

— Лампочки без электричества, тракторы без бензина… бред какой-то.

— Не бред! — осенило Ворожцова.

Тимур посмотрел на него, словно ждал объяснений. Ворожцов и хотел бы объяснить, но пугать и без того перепуганных Лесю с Мазилой не собирался. Тем более договорились ведь: никому ни слова.

— Everybody do it, everybody move it, — фальшиво напел он и с надеждой поглядел на Тимура.

Тот сообразил. Кивнул, посерьезнев. Мазила непонимающе крутил башкой, глядя то на Ворожцова, то на Тимура, силясь осмыслить, что все это значит.

— Ты чего это? — решился спросить он у Ворожцова.

— Ничего.

Мазила не поверил, снова открыл было рот. Но тут очень вовремя вклинился Тимур. Хлопнул по плечу.

— Мелкий, извини. Я малость погорячился.

— Я понимаю, — чуть смущенно ответил тот.

— Вот и славно, — улыбнулся Тимур. — Тогда пойдем дальше.

Правильно. Надо идти. Не надо здесь останавливаться. Нигде. До цели всего ничего. Надо двигаться.

Надо…
Ворожцов обернулся. Возле брошенных вещей на рюкзачке сидела Леся.
Сидела, подобрав ноги, обхватив руками колени.
Сидела без единого движения. И по щекам ее тихо бежали слезы. Настоящие, молчаливые, без завываний. Ни для кого.
«Пробрало», — почему-то отстраненно подумалось Ворожцову. Может быть, это включился холодный расчет, так необходимый для выживания? А может, просто перегорели все эмоции.

— Так, — донесся из-за плеча упавший голос Тимура, — не идем дальше.

Глава десятая. Минус три

Тимур не умел правильно успокаивать плачущих женщин.
Его предки ссорились редко, но пару раз после очередных споров о будущем сына мать все же ревела. Отец быстрыми шагами выходил с кухни и утыкался в телик, а Тимур с оттенком вины подходил к матери и неуклюже ее обнимал.
Он понимал, что не виноват, но женские слезы раздражали. Становилось неуютно, хотелось, чтобы они поскорее исчезли. И это раздражало еще сильнее…
Тимур кособоко обнимал Лесю и похлопывал ее по спине. То, что девчонка прижимается к нему, не приводило в восторг, хотя он так часто мечтал об этом.
Леся вздрагивала, безмолвно роняла слезы ему на шею. Тимуру казалось, что слезы всегда горячие, но эти были холодными.
Он продолжал автоматически похлопывать Лесю и не знал, о чем говорить. Совершенно.
Мазила обошел экскаватор по широкой дуге, подобрал возле гусеницы палку и принялся с опаской тыкать ею в замерший ковш. Ближе, правда, уже не лез.
Ворожцов тихо стоял в стороне, глядел исподлобья. Пусть глядит. Главное, чтобы сейчас не вмешивался: и так тошно, не хватает только щенячьей ревности для полного счастья.

— Я думала, все, — прошептала наконец Леся, шмыгнув носом.