Анонимная война. От аналитиков Изборского клуба

Общие черты кампании по «дерадикализации» авраамических церквей:

— противопоставление поколений верующих;

— вовлечение светских сообществ в антикоррупционные кампании, направленные против государственных элит, бизнес-элит и духовенства одновременно;

— практика смыслоразрушающего эпатажа (акция гомосексуалов у Могилы Неизвестного солдата под постерами «Москва без гомофобов», возложение презервативов к Вечному огню, раздевание в Соборе Парижской Богоматери и др.);

— карнавализация европейской политики, выдвижение эпатажных фигур с антипрогибиционистскими и одновременно антиклерикальными программами (Я. Паликот в Польше, В. Франц в Чехии, Б. Грильо в Италии и др.).

Смыслоразрушающая деятельность как в рамках суррогатных революций, так и в форме отдельных акций ритуального характера поощряется пулом мейнстримных СМИ, где выступают представители рокфеллеровских Ploughshares Fund и Asia Society, Будапештского клуба, State of the World Forum, Парламента мировых религий и прочих структур, где интеллектуалы соседствуют с шаманами и оккультистами.

2.8. «Третий путь» и «транснациональное правительство»

Д. Кон-Бендит в своем выступлении в ОГИ кратко сводил суть творческих исканий европейских идеологов «революции 1968 года» к поиску «третьего пути между капитализмом и коммунизмом».

Наименование этой глобальной мировоззренческой альтернативы остается понятийным пробелом не только отечественных, но и мировых общественных наук. Дж. Бентэм называл себя утилитаристом, Б. Рассел исповедовал «рационализм», Дж. Хаксли — «трансгуманизм». Как их современные продолжатели (Б. Гройс в теории искусства), так и критики (Л. Ларуш) употребляют термин «редукционизм». Нам представляется более точным термин «мальтузианство», отражающий одновременно замысел и наличие единого субъекта.

В завершенном виде кредо этого направления оформляется во Втором Гуманистическом манифесте — где, помимо отрицания морали традиционных религий, проповедуется ревизия мирового управления, созвучная лозунгу революции 1968 года «Границы — это репрессии».

«12. Мы осуждаем разделение человечества по признаку наций. Мы достигли поворотного пункта, когда лучший выход — преодолеть границы суверенитетов. Мы привержены системе миропорядка, основанного на транснациональном федеративном правительстве с поощрением культурного плюрализма и разнообразия».

Здесь же — центральный экологистский принцип:

«14. Весь мир следует считать единой экосистемой. Экологический ущерб, истощение ресурсов и избыточный рост народонаселения должны быть предметами международного консенсуса. Культивация и консервация природы — моральная ценность, мы должны воспринимать себя как часть природного источника нашего существования».

Здесь же — императив информационной свободы:

«17. Необходимо снять все ограничения на распространение информации и создать планетарное телевидение».

Обвиняя «первый» и «второй» путь в навязывании догм и ослеплении людей утопическими обещаниями, «третий путь» навязывает свои догмы: «следует считать», «должны воспринимать себя», «является императивом», «необходимо снять», «не должны считаться злом». Таким же постулатом является «относительность этики». Манихейский подход к морали не препятствует формулированию собственных утопических обещаний: «война устарела», «голод прекратится». В качестве гаранта называется «транснациональное федеративное правительство».

Именно на рубеже 1968–70-х годов ключевые решения в сфере финансовой политики (заложившие «мину» системного кризиса 40 лет спустя) сопровождались спором об архитектуре глобального управления. В то время как президент США Р. Никсон склонялся к концепции баланса пяти держав, сторонники Джона Рокфеллера отстаивали «единую глобальную систему, с распределенной властью и эффективными международными институтами во всех областях». Так, Стэнли Хоффман (Гарвард) ссылался на модель ЕС, но при этом уже тогда указывал на «временный характер» этого образования: Европа должна была раствориться в единой гомогенной культуре. В свою очередь, Ричард Фальк критиковал концепцию баланса пяти держав за то, что она «недооценивает экологические ограничения и риски, возникающие в связи с сохраняющимися тенденциями бесконтрольного экономического роста в децентрализованном миропорядке» — то есть необходимость «единой глобальной системы» прямо обосновывалась неомальтузианским императивом.