Анонимные искатели смысла жизни

– Когда я стал полицейским, то сразу стал изучать материалы по делу убийства твоей сестры, – начинает он свой рассказ, постоянно отпивая виски из стакана, – В вещдоках был носовой платок. Вероятно убийца засунул его ей в рот, когда, – он всхлипывает, – насиловал её. На платке были следы крови. То ли Риты, то ли убийцы, если она его укусила. На тот момент невозможно было установить. Потом появился метод генетической дактилоскопии. Выяснилось, что кровь на платке принадлежит неизвестному, предположительно убийце. Но совпадений в базе не было. С тех пор я завел традицию раз в месяц сверять результаты с новыми данными. И все эти годы не было никаких подвижек, – Он делает паузу и наливает из бутылки еще виски в свой стакан и делает большой глоток. – Недавно принесли одно дело. Убили богатого белого мужчину, брокера. Думали сначала, что ограбление, но часть вещей, которые у жертвы взяли, нашли потом в мусорном контейнере недалеко.

– Что было дальше? – нетерпеливо спрашиваю я.

– Под ногтями жертвы найдены частички кожи и крови, перед фатальным выстрелом, убитый боролся с нападающим и поцарапал его. Анализ ДНК показал полное совпадение с профилем убийцы твоей сестры.

Я сдерживаю себя, чтобы не закричать.

– Ты нашел убийцу?!

– В том-то все и дело, – отвечает он и наливает себе еще виски, – Трое из основных подозреваемых отказались участвовать в ДНК-дактилоскопии. Имели полное право, так как явных улик, указывающих на них у нас не было.

– И что ты сделал? – я наливаю себе виски в стакан и залпом выпиваю, не ощущая вкуса. Руки у меня дрожат.

– Как только я выяснил, что возможный убийца брокера и убийца твоей сестры – одно лицо, я нанял частного детектива с не слишком правильной репутацией и заказал ему добыть ДНК тридцати разных людей, среди которых были и те трое подозреваемых.

– Очень предусмотрительно, но почему так много людей? – спрашиваю я.

– Этот детектив мог догадаться, вычислить меня, начать шантажировать, а так среди тридцати человек вычленить троих, которые при этом не фигурировали в открытых источниках, как подозреваемые по делу об убийстве, очень сложно.

– И? – в нетерпении я говорю очень громуо. К тому же виски уже дает о себе знать. Я слегка захмелела.

– ДНК одного из трех подозреваемых совпало с предыдущими двумя образцами. Я нашел убийцу!

– Ты арестовал его? – спрашиваю я, но он молчит. И вид у него совсем не такой радостный, как должен был быть. – Ну, отвечай! Ты арестовал его? – я вскакиваю со стула.

– Я не могу, – говорит он очень тихо и делает большой глоток спиртного.

– Как не можешь? – ахаю я и сажусь на стул обратно.

– ДНК добыто незаконным путем, прямых улик нет, на момент второго убийства у него алиби.

– Но ведь есть еще платок из вещдоков по убийству сестры? – спрашиваю я, – Ты комиссар полиции, ты можешь снова открыть дело и посадить его за убийство Риты.

Он смотрит на меня пьяным взглядом и отрицательно качает головой:

– Я не помню, зачем это сделал, видно совсем уже был не в себе. Однажды взял платок с собой. Он лежал в кармане в пакете для вещдоков. Я пошел в бар и слишком много выпил. Я не знаю, как так получилось. Я потерял платок. Нет улики – значит нет доказательств, что это его ДНК и что он изнасиловал и убил Риту.

– Кто он? Почему он сделал это? – я ошарашена, отпиваю виски из своего стакана. Мы уже почти допили на двоих бутылку.

– Этот парень учился со мной в аспирантуре. Я его даже сразу не вспомнил. Очевидно видел твою сестру со мной. Он просто маньяк, больной псих. Знаешь, как зовут его жену? – я отрицательно мотаю головой, – Рита! Мать его! Ее зовут Рита!!! Все его секретарши и помощницы выглядят одинаково – стройные блондинки с длинными волосами. Они все типажа, как моя Рита!

– Божээээ, ну как ты мог потерять улику?! – Я уже хорошо пьяна, вскакиваю со стула, подлетаю и начинаю лупить его по спине и плечам. Он не сопротивляется, лишь вздрагивает от моих ударов. От бессилия я сажусь на пол и начинаю плакать. Он сползает со стула и садится рядом мной. Мы сидим с ним на полу на темной кухне, пьяные, и плачем.

– Я не знаю, что делать, – всхлипывает он, – Я хочу убить этого гада, но не могу. Я полицейский. Всю свою жизнь я боролся за то, чтобы ловить преступников и сажать в тюрьму, где они будут отбывать наказание за свои проступки. Смерть от выстрела – это слишком просто и быстро для него. Я хочу чтобы он мучился, долго-долго мучился. Но не знаю, как это сделать. Я не знаю…

Он продолжает плакать. Я вместе с ним. Потом вдруг накатывает такое спокойствие. Я смотрю на плачущего здорового красивого мужчину и понимаю, что даже прочувствовать не могу всю глубину его страданий. Мне всегда казалось, что больше всех в этой печальной истории не повезло мне – я потеряла отца, любимую сестру, затем сразу мать, осталась одна. Но я смогла выстоять, пережить все это – поступила в университет, вышла замуж, родила сыновей, прожила счастливую жизнь, пусть и омраченную в начале трагедией. А он не смог. Всю жизнь этот человек жил памятью о Рите, любил только её, думал только о ней. Он смотрит на меня: