Анонимный заказчик

- Знакомая бабуля, Блошкина. Две недели назад заходил к ней, обещал штрафануть за то, что жильцы без прописки живут. Так ведь такая притвора! И сердце у нее колет, и печенка ноет. Раз пять капли принимала, пока со мной разговаривала. Клялась и божилась, что ни одного человека без прописки не пустит.

- А ты спросил, кто живет? - поинтересовался Бугаев.

- Спросил. - Аникин безнадежно махнул рукой. - У нее разве добьешься толкового ответа? - Он встал, спрятал бумажку с адресами в карман. Пошли, товарищ майор?

Бугаев, сидя в кресле, потянулся и почувствовал, что хочет спать. Лейтенант заметил и сказал:

- Может, я один схожу? А вы часок вздремнете?

- Издеваешься, что ли? - Семен с трудом сдержал зевок и тряхнул головой. - Это все ваш воздух. Слишком озонистый. Мне бы сейчас у выхлопной трубы подышать.

Они вышли на улицу. Машина, на которой Бугаев приехал, стояла теперь рядом с домом. Шофер спал, надвинув лохматую серую кепку на глаза.

- Пешком пойдем? - спросил майор у Аникина.

- Как скажете. Тут недалеко.

- Тогда пешком. Незачем нам внимание привлекать.

Бугаев подошел к машине, открыл дверцу. Шофер вздрогнул и проснулся. Щегольская кепка съехала на затылок.

- Кемаришь, Саша? - усмехнулся Семен.

- Наше дело такое, - сказал шофер, поправляя кепку.

- Начальство на связь выходило?

- Нет, - шофер посмотрел на радиотелефон. - Молчит. Что, Семен Иванович, едем?

- Нет. Мы с участковым еще прогуляемся по поселку. Сейчас на Песочную улицу пойдем. Если что срочное - там разыщешь. - Он обернулся к лейтенанту. - Какие дома?

- Сорок первый и сорок третий.

- Соседи?! - удивился Бугаев. И сказал шоферу: - Подъедешь, гудни.

Шофер кивнул.

Они пошли по пешеходной асфальтовой дорожке, проложенной через сосновую рощу. Деревья росли здесь густо, тянулась к свету молодая поросль, и домов почти не было видно. Только слышались крики и веселый гомон детей, звуки музыки. Ветерок наносил горьковатый запах чуть подгорелой каши.

- Пионерский лагерь? - спросил Бугаев, прислушиваясь к напоминавшим детство звукам.

- Детский сад. У нас каждое лето не поселок, а республика ШКИД. И детсады и лагеря. - В голосе Аникина слышались недовольные нотки. Работенки подваливает - один сбежал, другой заблудился. Да родители еще...

- А что родители?

- Ну как что?! Приедет в воскресенье папаня дите проведать, встретит другого папаню... А третьего найти - пара пустых.

- Вот ты про что! Пьют, значит?

Лейтенант пожал плечами и вдруг сказал со злостью:

- Я бы этих пьяниц! - И показал крепко сжатый кулак.

- Здоровенный у тебя кулак, - подмигнул Бугаев лейтенанту.

- Да нет, я серьезно... Побывал недавно в одном интернате. Для дебильных детей. Там такого шума не услышишь. - Аникин кивнул в ту сторону, где за соснами гомонил детский сад. - Забор двухметровый. А дети! И дебилы, и уроды. Как в кошмарном сне. Главврач мне рассказывал большинство в пьяном грехе зачаты. Два парня...

- Хватит тебе, Павел Сергеевич, душу травить.

Лейтенант обиженно замолчал. Бугаеву стало неловко за свою резкость, и он сказал:

- Потом мне как-нибудь доскажешь. А сейчас забивать себе голову уродами не время. У нас свои уроды. Почище этих, - и добавил уже совсем примирительно: - Я, знаешь, не могу отвлекаться. Как что-то в голову засядет - я, как паровоз...

Некоторое время они шли молча. Потом Бугаев сказал:

- А зря ты, Павел Сергеевич, у этой Мышкиной жильцов не проверил прошлый раз.

- У Блошкиной, - поправил Аникин.

- Ну, у Блошкиной. Какая разница?

Аникин засмеялся.

- Блошкина - это феномен!

- Ты чего заливаешься?

- Сами увидите! Извините, товарищ майор. А ну ее, эту Блошкину. С ней греха не оберешься.

Остальную дорогу они опять молчали. И только перед большим двухэтажным домом Аникин остановился и сказал тихо:

- Ее дом, Блошкиной, - и кивнул на густые заросли сирени в отдалении. - А там домик Тагиева.

- Пойдем в этот, - хмуро сказал Бугаев, разглядывая сильно обветшавший дом Блошкиной. Похоже, что строили его еще до революции. Весь он был вычурный, с балкончиками, с двумя башенками, с остатками ажурных деревянных кружев под крышей. Но старые бревна кое-где подгнили и были залатаны кусками фанеры, полосками жести.

- Ничего себе домина, - проворчал Бугаев под нос, поднимаясь вслед за участковым на зыбкое деревянное крылечко. - Он что же, весь твоей Блошкиной принадлежит?

- Весь, Семен Иванович, - Аникин постучал в дверь и, обернувшись к майору, хотел еще что-то добавить, но дверь тут же раскрылась, и выглянула невысокая круглолицая старуха.

- Здравствуйте, гражданка Блошкина, - поздоровался Аникин.

Старуха прищурилась подслеповато, но Бугаеву показалось, что она и так все хорошо видит. Глаза у нее были с хитринкой.

- Милиционер, никак?

- Участковый инспектор Аникин.

- Слышу слышу, Аникин. Меня, кроме вас, никто гражданкой не называет. - Она прищурилась теперь на Бугаева: - А этот чернявый с вами, не врач?

- Старший инспектор Бугаев, - молодцевато, с некоторым даже наигрышем представился Семен, пропустив мимо ушей слишком уж фамильярный эпитет.