Another. Часть 2. Как?.. Кто?..

Дзззззз… Вдруг из ниоткуда возник загадочный низкий звук. Что это? Меня пронзила вспышка беспокойства, но тут же исчезла без следа.

Невозможно, снова сказал я сам себе.

Да, я просто никак не могу быть «мертвым».

Уверен, Кадзами и Сакураги убедились в этом еще тогда, когда пришли навестить меня в больнице.

Да, их вопросы в тот день…

«Ты в Йомияме не жил раньше?»

«Просто подумала, вдруг ты здесь жил когда-нибудь, пусть даже давно».

«А когда бывал, останавливался надолго?»

Мне еще тогда эти вопросы показались странными; теперь же я понимал, что ребята прощупывали, не могу ли я, новенький, оказаться «мертвым».

А под конец Кадзами предложил обменяться рукопожатием.

– Это тоже часть проверки, – объяснила Мей перед самым началом каникул. – Если пожмешь руку «мертвому» при первой встрече с ним, его рука окажется ледяной. По крайней мере так говорят. Но это сомнительная версия. Тибики-сан говорит, что это просто один из дурацких слухов, у него нет никаких подтверждений.

Но предположим, что я действительно «мертвый» и что Кадзами с Сакураги в тот день это поняли. Что они собирались предпринять в таком случае?

Этот вопрос не давал мне покоя, однако Мей ответила и на него.

– Тогда, думаю, как только ты впервые появился бы в школе, они бы сделали тебя «несуществующим» вместо меня.

– Меня?

– Да. И все бы игнорировали «лишнего», которого не должно было быть в классе изначально. Получилась бы очаровательная симметрия. Это было бы гораздо лучше, чем назначать «несуществующим» кого попало.

– И тогда «катастрофы» бы не начались?

– Возможно.

– Тогда… – я выплюнул вопрос, родившийся у меня внезапно. – Что если мы в конце концов вычислим «мертвого»? Если сразу же назначим его «несуществующим»…

– Я уверена, что это не поможет, – с легкостью развенчала мои надежды Мей. – «Катастрофы» уже начались. Как бы мы ни старались привести ситуацию в порядок, поезд уже ушел.

2

Вечером четвертого дня летних каникул, 25 июля, я впервые за долгое время поговорил с сидящим в далекой Индии отцом.

– Приветик. У тебя там уже каникулы, да? Как дела вообще?

Первая фраза отца прозвучала беззаботно, как всегда. Ну да, он-то не подозревал, что тут у нас творится.

– Да вроде нормально.

И я тоже ответил своим обычным тоном. Меня не покидало ощущение, что рассказывать ему о здешних проблемах было бы неправильно. Не говоря уже о том, что, даже если я ему расскажу, это вряд ли что-то изменит.

– Кстати, Коити, ты помнишь, какой послезавтра день?

От этого вопроса у меня на секунду сердце остановилось. Но я изо всех сил постарался ответить как ни в чем не бывало.

– Уаа, так ты не забыл?

Голос отца зазвучал чуть громче.

– Ну конечно.

Послезавтра, 27 июля, будет годовщина ее смерти. Моей мамы Рицко, скончавшейся пятнадцать лет назад в этом самом городе.

– Ты ведь сейчас в Йомияме, да? – уточнил отец.

– Да.

– Не собираешься поехать в Токио?

– Ты хочешь, чтобы твой сын туда в одиночку поехал навестить ее могилу?

– Нет, ничего невозможного я от тебя не хочу. Мы же это заранее не обговаривали.

– Угу. Я сам не очень уверен, что мне делать…

Прах мамы покоился не в Йомияме, а в Токио, в склепе семьи Сакакибара. Каждый год мы с отцом ходили туда вместе. Сколько я себя помню, ни одного раза мы не пропустили.

– То есть я вообще-то подумывал самостоятельно вернуться в Токио хоть на пару дней…

У меня мелькали мысли свалить отсюда в Токио не «на пару дней», а на все каникулы. Потому что, сидя вдалеке от Йомиямы, я смогу хотя бы не париться насчет подстерегающих меня несчастных случаев и прочих бед. И все же –

– Но решил, что не поеду, – продолжил я. – Мама ведь здесь родилась и здесь же умерла. Поэтому, думаю, мне не нужно ехать аж в Токио, только чтобы навестить ее могилу.

– Все верно говоришь, – тут же поддержал меня отец. – Ладно, передавай привет старикам. Я им скоро сам позвоню.

– Ладно.

Были причины, почему я не собирался в Токио на летние каникулы. Главная из них… скорей всего, Мей. Меня как-то отталкивала идея оставить ее здесь, в городе, а самому выбраться из «зоны охвата».

Кроме того, меня не отпускали мысли о летнем лагере в августе. Разве это не мой долг – участвовать во всех мероприятиях, которые могут положить конец «катастрофам»? Это чувство становилось все сильней, хоть и не находило выхода в виде слов.

– Слушай, пап, – я вспомнил один вопрос, который давно уже хотел задать ему при случае, и чуть сменил тон. – Можно спросить кое-что про маму?

– Хм? Она была настоящая красавица, твоя мама. И отлично разбиралась в мужчинах.

– Я не об этом…

Во время прошлого разговора с отцом я затронул тему класса 3-3 Северного Ёми, но, похоже, никаких воспоминаний в нем это не пробудило. Значит ли это, что мама никогда не рассказывала отцу о «проклятии класса 3-3»? Или же она рассказывала, а он забыл? Сказать что-то определенное я никак не мог.

– Ты когда-нибудь видел мамины фотки времен средней школы?

Я живо представил, как отец на той стороне звонка, услышав мой вопрос, склоняет голову набок.

– Ты, кажется, уже что-то спрашивал про учебу Рицко в средней школе, да?