Анри Барбюс

Весь последний год Барбюс готовился к поездке в латиноамериканские страны. Ему писал Луис Карлос Престес, которого на родине называли «Рыцарем надежды»: «От имени миллионов трудящихся всех стран Южной Америки я обращаюсь к тебе, старому чемпиону, преданному борьбе против общего врага, прошу тебя обратить внимание на растущие очаги войны и военных конфликтов на южноамериканском континенте…» Престес просил прислать делегацию Всемирного комитета в Боливию и Парагвай.

Барбюс предполагал к концу года, после поездки в Советский Союз, возглавить такую делегацию. Он изучил язык и стал свободно читать испанский текст. «Любил его так, как в детстве любил латынь», — вспоминает Аннет Видаль. Он хотел обратиться к трудящимся стран Латинской Америки на их языке. Он не только слушал пластинки, но «часто упражнялся в языке и становился моим строгим учителем. Он использовал любую свободную минуту и говорил по-испански в метро, за столом, во время путешествий из Парижа в Омон…»

Эта поездка должна была завершиться книгой. Но и это путешествие тоже не было осуществлено.

Из множества замыслов выделяется еще один. Он связан с увлечением, нет, с влюбленностью Барбюса в кино. Сценарий «Человек против человека» (1934) — антимилитаристское произведение нового для художника жанра, оканчивающееся страстным призывом: «Только единство спасет мир…» Нельзя отделить этот написанный им сценарий от того, который Барбюс успел закончить лишь вчерне. Это киносценарий об истории России. «Творцы», «Конструкторы», «Новые люди», «Спасители»… Он варьировал названия и не успел ни на одном из них остановиться. Работа увлекала Барбюса. Он уже думал об актерах, о музыке, о цвете, об использовании контрастных форм — от патетики до гротеска.

И в этот миг его настигла смертельная болезнь.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

1

1935 год. Итальянский империализм протягивает жадные лапы хищника к Эфиопии. В гитлеровской Германии восстанавливают всеобщую воинскую повинность.

Экономическая депрессия охватывает страны капитализма, губительная как чума. В Бразилии уничтожают кофе, в США — хлопок. Виноделы Шампани в ужасе от хорошего урожая винограда. В департаменте Сены и Уазы косят зеленую пшеницу, в Восточных Пиренеях возами выбрасывают фрукты в сточные канавы. В Америке выливают в реки молоко. Грузы рыбы сбрасывают в океан.

Во Франции национальный доход за пять лет сократился на тридцать процентов. Французская экономика вступила в полосу кризиса.

Колониалисты ищут выхода на путях войны. В пыли трескучих фраз Гитлер готовит крестовый поход против сил демократии.

«К оружию, граждане! — взывает Барбюс, — Не дадим пройти фашизму!»

«Мир! Единство!»

«Смерть фашизму!»

Машина медленно движется вдоль плотно сбитых колонн демонстрантов. В ее окнах развеваются красные знамена. Наступил день, о котором мечтали Барбюс и его друзья. Национальный праздник 14 июля 1935 года трудящиеся Франции встречают единым фронтом. 27 июля 1934 года в маленьком ресторане Бонвалэ на бульваре Тампль представители Коммунистической и Социалистической партий Франции подписали соглашение о совместных действиях. Этот союз был заключен перед лицом грозной опасности фашизма, после совместной борьбы коммунистов и социалистов с фашистскими путчистами. После боев на улицах Парижа. После многолюдных демонстраций, разливавшихся по всей столице, после забастовки четырех миллионов рабочих, после решающей манифестации в Венсенском лесу.

Много морей повидал на своем веку Анри Барбюс. На заре жизни пленило его ласковое и грозное море его родины. Не одна его книга была создана на Лазурном берегу. К чужой и негостеприимной гавани нес его суровый океан. У скал Скандинавии его покорила ледяная красота Севера. И Черное море исцеляло его болезни лаской природы и гостеприимством сильных смуглых людей.

Но здесь было море, был океан, силу и величие которого он ощущал острее всего. Прибой его слушал он с восторгом, волны его несли вдохновение, надежды, радость. Это был людской океан, затопивший площадь Бастилии.

Тысячи людей выражали свою волю к борьбе за мир. Они были едины: коммунисты и социалисты, рабочие и мелкие буржуа, интеллигенция. Знак этого дня: фригийский колпачок из красного металла — в петлице у каждого. Вечная эмблема свободы объединила их. Знакомая мелодия «Марсельезы», возгласы, лозунги, транспаранты — все было неповторимо, прекрасно, значительно.

По-новому он ощущал дружескую близость лют дей, сидевших рядом с ним в машине, братьев по борьбе, единомышленников, комбаттанов.

— Да здравствует Торез! Да здравствует Барбюс!

Эти возгласы следуют за машиной. И он счастлив плыть на высокой волне этого мгновения, этого единства, которое он и его друзья долгие годы так упорно, так целеустремленно подготавливали.

Он поднимается на трибуну, стоит высоко над прибоем человеческой толпы, в зареве алого стяга, в медном сверкании солнечных лучей.

Его удивительный голос, низкий и модулирующий, прерывается волнением. Оно заражает массы людей, проникает в сердца, очищая их от шелухи мелочных сомнений, обывательских колебаний.