Антанта

– Что ты скажешь? – вымолвила Антанта со злостью. – Ты не знаешь меня. Я сама себя не знаю. Сидела, пила чай, как нормальные люди. Внезапно – Катя, все бросай, нет времени объяснять, есть работа, поехали в Ликан. Я согласилась. Думала, денег заработаю. Но на кой черт, если из лагеря беженцев никуда не возьмут? Мы же чумные для них, понимаешь? Мы липчане. Те, кто не смог уберечь свой город. Хочешь знать, откуда эта шапка?

– Чего? – не понял Гарик.

Катерина села на скамье. Тут же вскочила, указывая пальцем себе на голову.

– Я, как пришла в Ликан, от каждого столба слышу вопрос, что это за шапка, – сказала она. – Хочешь знать?

– Нет, – простонал Гарик. – Мне не интересно.

– Да, ты не такой, как все, – хохотнула девушка сквозь слезы. – Так и быть, скажу. Удобная штука этот Ликан, да? Столько своих косяков на него списать можно… помощь государства, субсидии. Жертвы обстоятельств, сатана нас всех раздери. Я была моложе, жила на Соколе, там досталась квартира от бабушки. Выучилась на инженера, ходила на фитнес, йогу. Встретила хорошего парня. Сначала он меня в фирму одну устроил. Стал у меня жить. Я супы варить не умела, так он научил. Говорит, на «Пикабу» все есть. Сам готовить перестал – видать, чтобы не расслаблялась. Замуж позвал. Я, овца, не соглашалась. Не хотела старые проблемы в семейную жизнь переносить, ждала момента, чтобы жизнь идеальная стала. А как распишемся, так еще идеальнее будет…

Катерина говорила, не смотря на Гарика, хотя тот выглядел настолько зажато, что больше напоминал куклу. Он то сжимался еще сильнее, то вздрагивал, то нелепо поднимал брови. Вряд ли он понимал хоть слово из тех, что лились из девушки. Но боялся отвести взгляд.

– Вот однажды получилось, что у меня засох цветок, – сказала Катя, прислоняясь спиной к центральной колонне гондолы, которая продолжала мерно тянуться канатом вверх. – Вроде мелочь, но мой почему-то расстроился. Говорит, я не могу ни о ком позаботиться. Я решила, что это он про себя. Слово за слово – и мы поругались. Впервые за годы. Единственный раз. Я из дому выбежала вся на взводе. Думаю – как это ни о ком не могу позаботиться? А о себе? И ничего не придумала, кроме как сбегать на толкучку и купить первое, что попалось на глаза, вот эту шапку.

Катя стукнула себя по голове.

– Взяла, надела и начала злиться на себя, – продолжала она. – И что-то мне так хреново стало, что я домой не пошла тогда вообще. Думаю: а зачем? Уют потерян, работаю на удаленке, на карточке есть на пару месяцев. Могу побыть сама. И я прямо в этой шапке на вокзал пошла. Уехала в Воронеж. Глупо, да? Из собственного дома, от собственного жениха. А почему? Потому что цветок завял на кухне. Мы ведь никогда не ссорились, понимаешь? Даже по мелочам. И один долбаный скандал, вообще на пустом месте, заставил меня сбежать. Мне было стыдно. Я ему не писала, и он не писал. Я не знала, что делать, чувствовала себя ужасно. Проторчала в Воронеже недели три, потом не выдержала, решила вернуться. Но уже не пустили. Город оказался закрыт.

– Разряд? – спросил Гарик, который, похоже, начал слушать.

– Коронавирус, – вымолвила Катя. – Липецк тогда закрыли в связи с волной нового штамма. Я не смогла попасть в собственный город. Месяца два прошло, пока получилось. Сразу на квартиру побежала. А жениха нет. Пропал вместе со своими вещами. Мне стало еще тошнее. Но не потому, что он ушел, а потому что я не поняла почему. Только цветок остался стоять. Засохший весь. Мертвый.

Сверху уже показались красноватые огни, мелькнувшие отражением по лицу второго пилота. Катерина обернулась, посмотрела по ходу движения. Гондола приближалась к верхней станции.

– Знаешь, я привыкла, что у всего есть причина, – горько сказала девушка. – Но что случилось тогда – я все еще не понимаю. Как можно было так разрушить собственную жизнь? Без причины же. И вот я сижу, пью кофе с банановым молоком, ищу в сети информацию про жениха своего. Внезапно узнаю, что он в городе. В красной зоне. Лежит в реанимации на ИВЛ. Я подрываюсь, сразу туда. Меня долго не хотели пускать – мы же не были расписаны, я не родственник… кое-как удалось уговорить. Там все серьезно, с новым штаммом не забалуешь. Поздно сообразили, что он на меня допуск выправил на посещение. Дали мне костюм резиновый, пижаму больничную. Сказали оставить всю одежду, потому как эта гадость за нее цепляется. Я и иду, в желтой защите, закрытый цикл дыхания, все дела. Только шапку забыла снять. Поняла уже, когда помпон стал давить под шлемом. Словно башка моя стала выше и в ней ума прибавилось.

– И вы поговорили? – попробовал предположить Гарик.

– Нет, – ответила Катя. – Он умер.

Сверху раздался звонок – система предупреждала о конце маршрута.