Антанты. Последний источник

Пелена перед глазами тут же пропала. Он подскочил на ноги и кинулся к Селене, сразу же помогая ей подняться.

— Точно всё нормально? — спросил он тревожно, всматриваясь в глаза, на которых застыли слезы. Селена до сих пор часто моргала, видимо, пытаясь вернуть своим глазам зрение.

— Да, — ответила она, как-то совершенно естественно опираясь на него. — Просто не ожидала такого. С глазами тоже всё хорошо, почти прошло.

— Я думал, хоть у стража будет чуть больше мозгов, — заворчал неподалеку Монту. — Ох, мои глаза.

Иллиадар покосился на еще одного члена их небольшой команды. Конечно, его удивило говорящее животное. Таких существ он никогда не видел. Вот только все его мысли в эти недолгие часы занимала Селена, связь, собственные пробудившееся чувства, так что тратить эмоции еще и на этого Монту не было ни желания, ни сил. Проводник? Отлично, значит проводник. А всё остальное не так уж и важно.

— Не рассчитал силы. Вроде взял самую малость, — всё-таки сказал Иллиадар, решив, что сориться с Монту не стоит. Всё же это существо знает, как он понял, довольно много. Да и он помнил, что в той книге, которую ему показал не так уж давно отец, было упоминание о проводниках.

Монту глянул на него тяжелым взглядом и покачал головой. Иллиадар проводил взглядом Монту до тех пор, пока он снова не забрался на небольшую корягу. Виконту показалось, что недовольство существа и его ворчание всего лишь показная демонстрация. Что на самом деле чувствует и думает Монту, Иллиадар не знал, но подозревал, видя довольно прищуренные желтые глаза, что тот вполне доволен всем.

— Это было, — Селена в его руках зашевелилась, отстраняясь, отчего Иллиадар ощутил разочарование буквально на физическом уровне, — сильно. Полагаю, раз раньше у тебя таких способностей не было, то одно из двух. Либо на тебя так повлиял Хаос, либо это из-за нашей связи. И я склонна ко второй версии.

— Я тоже, — Иллиадар нехотя отпустил девушку, но отойти от неё было сейчас выше его сил, поэтому он сел рядом, всеми силами делая вид, что так и надо. — От Хаоса мне досталось нечто иное. — Он буквально кожей ощутил, как Селена рядом с ним вся встрепенулась.

— Это ты о той своей второй форме? Расскажи об этом подробнее. Я так поняла, что до Хаоса у тебя такой… внушительной второй ипостаси не было? Правильно?

Иллиадар кивнул, пытаясь вспомнить всё, что он ощущал в тот момент, когда превратился в крылатого змея.

Я старалась сильно не разглядывать Иллиадара, правда, взгляд сам то и дело падал на него, словно приклеенный. Это было странно. Не скажу, что я никогда не любила или мне никто не нравился, но обычно я весьма холодно относилась к внешности людей, окружающих меня. Например, когда мои одноклассницы визжали, капая слюной на очередного красавчика-певца или актера, я только недоумевала этому.

Модели в журналах воспринимались мной как обычные картинки. Я хорошо понимала, что естественной красоты там самый мизер, остальное дело рук профессионалов. Согласитесь, умирать от любви к простому искусственно созданному образу несколько странно. По крайней мере, для меня точно. Тоже касалось и прочих знаменитостей. А в последние годы, когда стал популярен всевозможный фотошоп фотографий, так и вовсе пропал всякий смысл рассматривать рисованные лица и подправленные тела.

Но и внешность реальных людей меня не особо волновала. Кажется, за всю свою жизнь я ни об одном человеке не подумала, что он красивый. У каждого были недостатки, которые я отчетливо видела. Даже у тех, в кого я влюблялась. Впрочем, если так подумать, все мои влюблённости слишком быстро заканчивались, будто мне всегда чего-то не хватало в людях.

Где-то в глубине души я понимала, что «той самой» любви я так и не встретила. Я старалась не врать самой себе, поэтому иногда мне становилось горько, от того, что я не могу как все — просто любить.

Я признавалась иногда, что завидовала своей пылкой подруге, которая могла влюбиться жарко, отдавая всю себя любви. Даже когда она расставалась, ей не было горько. Впрочем, возможно, что и её любовь была просто поверхностна.

Мне могли понравиться глаза или взгляд мужчины, я могла в них влюбиться, но я не оставалась слепа ко всему остальному. И со временем влюблённость проходила, и оставалось «всё остальное».

Я всегда была холодной и немного безразличной к людям. С другой стороны я никогда не могла смотреть на страдания других, чутко реагируя на чужое горе или увечья. Например, в сети были популярны ролики, где люди падают, калечась, причём выставлено это вроде бы как смешно. Мне никогда не было смешно. Каждый раз сердце болезненно замирало, а в голове появлялись мысли о том, как, наверное, этому человеку было больно. Иногда меня даже передёргивало, словно я чувствовала эту фантомную боль. Я ненавидела насилие и старалась оградить себя от этого, так как понимала, что иначе я просто не смогу спать спокойно.

И вот сейчас я сидела, смотрела на Иллиадара и понимала, что никогда в своей жизни не видела человека красивее. Хотя, надо признаться, что на самом деле ничего особенного в нём вроде как и не было.