Антаподосис. Книга об Оттоне. Отчет о посольстве в Константинополь

X. Между тем Беренгар, брат названного Анскария и маркграф города Ивреи, тайно начал замышлять против короля. Когда кородю стало об этом известно, он, выказав притворную благосклонность и скрыв гнев, решил ослепить [Беренгара], как только он придет к нему. Однако сын его, король Лотарь, поскольку был мал и не понимал еще своих выгод, присутствуя на совете, не смог, как ребенок, утаить это [решение]; отправив посла к Беренгару, он открыл ему, как желает поступить с ним его отец. Беренгар, услышав об этом, немедленно покинул Италию, поспешив через Юпитерову гору¹² в Швабию к герцогу Герману; жене своей Вилле он велел прийти в ту же провинцию, но по другой дороге. Я не мог бы достаточно надивиться, как эта ждущая ребенка женщина смогла во время перехода через Птичью гору¹³ одолеть пешком столь крутые и неприступные вершины, если бы не знал точно, что судьба всегда была враждебна ко мне. Но увы! Не зная будущего, Лотарь и представить не мог, какую западню себе приготовил. Ведь, помогая Беренгару, он спас того, кто [позже] лишит его и королевства, и жизни. Поэтому я осуждаю не Лотаря, который погрешил из-за детского недомыслия и позже горько в том раскаялся, но те жестокие горы, которые вопреки своему обыкновению, предоставили им легкий путь. А теперь мне хотелось бы высказать им свое негодование:

XI.

Гнусная Птичья гора, Имени этого ты недостойна,
Ибо напасть сохранила, Которую в силах была погубить.
Непроходима всегда ты, Даже когда палит солнце,
Тогда, когда жнец срезает Серпом кривым колосья Цереры,
Тогда, когда Феба лучами Нас опаляет созвездие Рака.
О, великий позор тебе,  Ибо в суровую зиму
Тебя перешли, и если б Силу мои имели желанья,
Сразу же прочие горы Тебя низвергли бы в бездну.
Вот гора Юпитера, что сохранила, Дав пройти чрез себя, Беренгара,
То не диво, что любо губить ей Лишь справедливых,
Жалея злодеев, подобных Маврам, которые, - о ужас! -
Рады крови людской И живут грабежами.
Что сказать мне еще? Я хотел бы Чтоб сразил тебя молнией Бог,
И, сокрушенная, ты пребывала В хаосе вечном, отныне и присно.

XII. Итак, Герман, герцог Швабии, радушно приняв прибывшего к нему Беренгара, с великим почетом привел его к благочестивейшему королю Оттону. Мое перо не в состоянии описать, как милостиво принял его король, какими дарами одарил и какую воздал ему честь. Но, насколько возможно, оно изобразит то, из чего разумный читатель сможет заключить, насколько благочестив и человечен был король и насколько нечестив Беренгар.

XIII. Король Гуго, услышав о бегстве Беренгара, отправил своих послов к королю Оттону, обещая дать ему столько золота и серебра, сколько он пожелает, если только не примет он Беренгара и не окажет ему помощи. Король дал им такого рода ответ: «Беренгар обратился к нашей милости не ради свержения вашего государя, но чтобы, если это возможно, примириться с ним. И если бы я мог чем-то помочь ему в этом деле у вашего государя, то не только не принял бы обещанных им мне богатств, но охотно уступил бы ему свои собственные; просить же, чтобы я не оказал помощи Беренгару или кому-то другому, кто будет взывать к нашему милосердию, -верх глупости». Итак, заметь, с какой любовью принял его благочестивый король, который не только не пожелал принять обещанное, но сам собирался заплатить за него.