Антарктическая Гиперборея

Самохвалов выбрался на рубочный мостик и с него по лесенке — на палубу, при этом чуть не сверзившись в воду. Он крутил головой во все стороны как истребитель в воздушном бою.

Огромный ледяной купол, в добрую треть версты в поперечнике, накрыл воду и кусочек скалистого берега. Ни колебания воды, ни дуновения воздуха. Тепло, по антарктическим меркам, не менее десяти градусов, над чёрной зеркальной поверхностью висит туман.

Пауль Лангевин, физик по образованию, первым высказал предположение о природе подлёдного грота, сжимая рукой мокрый трос ограждения.

— Снизу идёт тепло. Оттого материковый лёд тает, вода стекает, здесь остаётся воздушная линза.

— Тепло геотермальное? — обернулся к нему Пётр Андреевич.

Француз провёл ладонью по влажным волосам и извинился.

— Excusez moi, месье Самохвалов. Откуда же я могу знать?

Русский посмотрел ещё раз наверх. Если мерить привычными ему и Лангевину метрическими единицами, высота купола добрых метров двести. Какова же здесь толщина ледника, что его не протапливает насквозь? И как устроено природное (или рукотворное) явление, что сверху постоянно и равномерно наползает новый лёд, возмещая растаявший?

— Как, интересно знать, здесь это выглядит зимой?

— Не горю желанием узнать, — пожал плечами Лангевин. — Климат и летом здесь — merde, даже представить боюсь зимнюю непогоду.

Капитан тем временем отдал команду собрать и спустить на воду маленькую шлюпку — осмотреть подозрительное сооружение на берегу, напоминающее ступени к чему-то, напоминающему постамент. В неё из гражданских он пустил только тщедушного Самохвалова и позволил взять камеру, которой до этого пытались снимать через иллюминатор.

— Ну что? — Лангевин и Чиловский нетерпеливо набросились на коллегу, едва он вернулся на палубу.

— Всё, чем могу обрадовать: найден объёкт несомненно искусственного происхождения. Похож на дверь или люк. Открывались они сто лет назад или тысячу — сказать не могу. Договорились с капитаном прибыть сюда вторично, прихватив снасти для взрывных работ. Быть может, удастся обрушить свод пещеры и проникнуть сверху, не рискуя подлодкой. На корабле проявим фотопластинки, и вы узнаете всё, мне известное.

Несколько разочарованные требованием лейтенанта закончить пребывание в ледяном гроте, учёные взяли пробы воды и нырнули в рубочный люк. Одежда пропиталась сыростью. В тесном, но привычном и тёплом отсеке показалось очень уютно. А главное — экспедиция удалась! Кофр с фотоматериалами хранит доказательства, что в Антарктике жили технически развитые люди.

С крайними предосторожностями корабль развернулся в микроскопической бухте и вновь погрузился под лёд. Восторженное настроение великого открытия передалось и военным. Шлимановская Троя — ничто по сравнению с находкой древней полярной цивилизации.

Быть может, на волне этого восторга капитан лодки, опытный и осторожный моряк, сделал вторую роковую ошибку за день, совершенно непростительную. Не удостоверившись до конца, что вторая лодка — действительно «Борей», он передал об открытии через телефонический аппарат, как только появились пинги их гидролокатора. Быть может, опасался, что вдруг из-за возможной аварии «Рыси» мир не узнает о подлёдной пещере.

Глава 7 Бой

— Вашвысокбродь, вторая лодка!

— Что значит — вторая? Извольте выражаться яснее.

«Борей» самым малым ходом сопроводил «Рысь» к кромке ледяного поля. Двигаться под ним Комаров не решился, да и незачем. У крейсера обычные акустические приборы и единственный гидролокатор для обнаружения подлодок, пока не используемый.

Акустик неуверенно объяснил, что за «Рысью» услышал винты второй лодки, очень тихие — шла малым ходом.

— Прикажете «Асдик» включить?

— Отставить! Не нужно себя обнаруживать. Глубина?

— Сто восемьдесят футов, вашвысокоблагородь, — прозвучал доклад.

Минус льды над головой — для громадного «Борея» слишком узкая щель. Комаров принял решение:

— Ждём здесь.

Субмарина осталась снаружи, медленно двигаясь у кромки ледяного поля. Периодически электромоторы останавливались, и длинное тело корабля скользило по инерции, а акустик с утроенным вниманием вслушивался в голоса антарктических глубин. Через сорок две минуты после сообщения о винтах неопознанной лодки в вахтенном журнале появилась запись — акустик принял вызов с «Рыси», отбитый подводным колоколом. Если бы не чужак… Кавторанг запретил отвечать.

Спустя два с половиной часа, когда малой лодке пора уж было возвращаться, если только не обнаружено нечто из ряда вон выходящее, корпус «Борея» чуть вздрогнул от отдалённого взрыва. Комаров услышал доклад о направлении на источник звука и стиснул кулаки добела. Через пару минут донеслась целая серия взрывов — два или три, пара из них, возможно, слилась в один удар.

В прежние времена, когда слуховой аппарат был просто трубочкой, выведенной к мембране снаружи прочного корпуса, второй конец которой вставлялся в уши слухача, он бы оглох на время. Сейчас, в эпоху современной техники и электронных ламп умный аппарат не повредил акустику самый важный в бою его орган.