АНТАРКТИДА:Четвертый рейх

– Самое ужасное заключается в том, что и я тоже, очевидно, принадлежу к ним, – томно вздохнула Норманния,

– В таком случае мы родственные души.

– Что, к сожалению, проявляется не только в мании бродяжничества, мой Полярный Барон, – вновь потянулась к нему фон Криффер, но в это время в дверь постучали и один из охранников, не дожидаясь реакции хозяев виллы, прокричал:

– Сеньор Кодар! Вас к телефону! Срочно! Из Лимы!

– Дело не в Лиме. Кажется, о нас вспомнили в Берлине, – ворчал фрегаттен-капитан, с истинно солдатской быстротой бросаясь к одежде.

– Или же продолжила свои исследования криминальная полиция, и теперь нас не может забыть местная контрразведка, – заметила Норманния, все еще пребывая под впечатлением от разговора с капитаном Баррасом и изложенной им истории, связанной с исчезновением тела Оливейры.

– Ну, по нашим легендам им не так просто будет прогуляться, и потом, причитающуюся ему долю взятки капитан Баррас уже получил, – успокоил ее барон.

Прежде чем выйти из комнаты, он выглянул в окно. Ни машин, ни людей во дворе не было. Это уже успокаивало. Ущелье и вершина хребта по ту сторону его были подернуты легкой дамкой, но даже сквозь нее просматривалась предгрозовая туча, зависшая на дальней шатроподобной вершине.

– Вы, очевидно, видели, как прошлым утром Микейрос покидал виллу? – поинтересовался фон Готт у охранника, прежде чем войти в кабинет.

– Видел, – охотно ответил тот, – Я уже рассказывал об этом капитану полиции.

– Потрудитесь еще раз.

– Он ушел на рассвете, сказав, что пришлет машину за книгами и личными вещами.

– Но не прислал ее.

– Прощаясь со своим кабинетом, он плакал! – с явным осуждением сообщил этот крепыш, очевидно, так ни разу и не познавший в своей, бестолковой пока что, жизни истинной горечи утрат и прощаний. – Буквально упал на стол и плакал.

– С людьми такое иногда случается.

– С женщинами, – поучительно уточнил этот профессиональный скулодробитель.

– Спасибо за напоминание.

Голос в трубке был незнакомым, но резким и властно начальственным:

– Звонят из посольства. Ваш самолет вылетает из Лимы завтра в четырнадцать ноль-ноль по местному времени. В одиннадцать ноль-ноль у виллы «Андское Гнездовье» вас и сеньору Менц будет ждать машина.

– Но сеньоре предстоит завершить кое-какие формальности, – попытался напомнить фон Готт.

Не забивайте себе голову подобными мелочами жизни. Сегодня, в восемнадцать, у вас появится гостья, которая впредь будет заниматься всеми делами виллы. Кстати, могу сообщить, что в рейхе вами довольны. Очень довольны.

– Это ваше личное мнение?

– В подобных случаях высказывать личное мнение дипломату не положено, – заметил его столичный собеседник. «Видно, утро такое сегодня выдалось, – решил фон Готт, – все меня поучают». – Это мнение Берлина. Вы и сеньора Менц награждены Железными крестами второй степени и повышены в чине. Поздравляю, капитан цур зее, и поздравления вашей спутнице, отныне – оберштурмфюреру СС. Дальнейшие инструкции, полковник флота, вы получите в аэропорту.

– И все это – в телефонную трубку? – решил преподнести дипломату некое подобие урока фон Готт.

– Все, кому положено в этой стране заниматься ее безопасностью, прекрасно знают, с кем имеют дело. И потом, это не та страна, где кто-то повисает на телефонах.

– Значит, мир все еще у наших ног.

– Простите?

– Да это я так, поговорка молодости.

– Тем не менее, – вдруг вспомнил представитель посольства, который так и не назвал себя, – сообщите сеньоре Менц, что ей категорически запрещено оставлять территорию виллы и вообще лишний раз вступать в какие-либо контакты с кем-либо, вплоть до охраны. В целях ее же безопасности.

– С удовольствием посажу ее под замок. На горе местным ловеласам.

Но, судя по всему, предаваться шуткам германским дипломатам тоже не положено было.

– Через полчаса у вас появится пятеро сотрудников посольства и их консультантов, – невозмутимо продолжил собеседник барона, – которые займутся фотографированием плит. Прикажите охране обеспечить им доступ в подземелья виллы, в которых хранится основная часть этих каменных посланий, и при этом старайтесь не замечать их присутствия. Кстати, они прибудут с двумя охранниками, которые заменят парней, проведших эту благословенную Богом ночь в «Андском Гнездовье».

* * *

Когда фон Готт завершал разговор, Норманния уже стояла в проеме двери в легком спортивном костюме и с полотенцем на плече.

– Кажется, вы чем-то озабочены, мой фрегаттен-капитан?

– Уже капитан цур зее, - уточнил фон Готт, усаживаясь на краешек стола, – И прошу не забывать об этом. Кстати, вас тоже повысили. Теперь, вы – обер-лейтенант СС и кавалер Железного креста второй степени.

– Щедро.

– Заслуженно.

– Что же тогда не так, как бы вам хотелось?

– Теперь уже многое не так, но… Завтра мы вылетаем. Машину пришлют. Вас сменит женщина, которая прибудет сегодня в шестнадцать.

– Тогда почему вы говорите об этом так, словно вас не повысили, а разжаловали? Тем более что появляется еще одна женщина.

– Погоди минутку, к водопаду пойдем вместе.