АНТАРКТИДА:Четвертый рейх

– Имени этого человека я не знаю. Но если у него и есть имя, то это не имя Бога. Хотя и не уверен, что его следует считать обычным, в нашем понимании, человеком. Можете называть его просто Повелителем. Зато я знаю, кто донесет до Адольфа Гитлера волю Повелителя.

– Так продайте же эту тайну, назовите его имя нашему высокому собранию! – не удержался фон Риттер.

– Им будет тот человек, который находится сейчас на моей субмарине в качестве, ну, скажем так, нашего пассажира.

– Вот как?! Это уже серьезный аргумент. А свое имя, хотя бы свое, вы можете назвать?

– Оно особой тайны, как, впрочем, и особой ценности не составляет.

– Так представьтесь же высокому собранию! А то ведь мое имя вам почему-то известно…

– Уже хотя бы потому, что известно оно мне было задолго до того, как английские газеты сообщили о вашей экспедиции.

– Странно, я то считал, что она является секретной.

– Вы что, действительно намеревались скрытно проскользнуть от Гамбурга, из порта которого вышли еще 17 декабря, до Антарктиды, двигаясь к ней почти целый месяц?! Притом, что почти в течение полугода чуть ли не вся германская элита готовилась к этой экспедиции?! Вы меня, капитан цур зее и штандартенфюрер СС барон фон Риттер, удивляете,

– Вы так и не назвали себя! прорычал фон Риттер, чувствуя себя так, словно бы его только что отхлестали по щекам. – Или, может быть, мне прервать этот затянувшийся разговор?!

Барона уже начинало выводить из себя это лихое и наглое всезнайство командира субмарины, которому он ровным счетом ничего не мог противопоставить. Ни одного факта, ни одного предположения относительно того, с кем его здесь, на краю Атлантического океана, свела судьба.

– Зовите меня просто: капитан Блэк, – голосом школьного учителя представился, наконец нахальный моряк.

Риттер, конечно, понимал, что командир субмарины получил право на этот «подготовительный» диалог с ним. Потому что сведения, которые он как командир «Швабенланда» сумел почерпнуть из его словес, существенно подготавливали к разговору с тем человеком, который наверняка стоял сейчас рядом с капитаном Блэком и терпеливо ждал того момента, когда «германец наконец созреет для серьезного разговора».

– Честь имею, капитан Блэк, – как можно вежливее произнес Риттер, не сомневаясь в том, что англичанин-субмаринник назвался тем первым именем, которое пришло ему на ум. -…И все же вы что-то там говорили о предстоящих войнах Германии, о которых сама Германия пока еще не знает. Не вернуться ли нам к этому разговору?

– Не знает. Пока что. И в этом, представьте, ее счастье. Однако мы с вами, капитан цур зее, моряки, а не дипломаты, и все, что я обязан был сказать вам, я уже сказал. Вы готовы встретиться с моим пассажиром?

– Так, может быть, вы и его представите?

– Мой пассажир – тот человек, без которого ваша экспедиция в Антарктику не состоялась бы, а если бы и состоялась, то не имела бы смысла.

– Очень интригующе! – не намерен был скрывать своего сарказма барон фон Риттер. – Сейчас я угадаю, кто он: Иисус Христос? Нет, апостол Павел?

– Он посланец Тибета,

– Значит, я почти угадал.

В ответ капитан цур зее услышал лишь мужественное покряхтывание капитана Блэка, которому, наверное, стоило немалых усилий, чтобы воздержаться от столь же въедливого замечания,

– Господа Гитлер и Геринг знают его еще и как Консула, Внутреннего Мира.

На этот раз пришла очередь Риттера столь же мужественно покряхтеть, однако, поняв, что нормального человеческого имени пассажира субмарины ему так и не услышать, примирительно сказал:

– Понятия не имею, о каком Внутреннем Мире идет речь. Но коль уж он здесь… Кто бы он ни был, этот ваш Консул, и какой бы мир ни представлял, жду его на палубе «Швабенланда».

– Консул?! – оживился Готт, вспомнив недавний разговор с Норманнией. – Он назвался Консулом?

Командир авианосца никак не отреагировал на его вопрос, однако острой необходимости в этом уже не было, Как бы барон фон Риттер ни отреагировал на его оживление, суть уже была ясна: там, на субмарине, находится тот, от которого он, фон Готт, должен получить задание. А значит, ночь загадок наконец-то кончилась.

Почувствовав, что в каюте капитана субмарины произошло какое-то замешательство, Риттер прикрыл микрофон ладонью и, обращаясь к барону фон Готту, едва слышно произнес:

– Радисту срочно выйти на радиста африканской станции и через него – связаться с рейхом. Пусть объяснит, что здесь происходит, и сообщит, что мы ждем разъяснений адмирала Редера, маршала Геринга или кого бы то ни было. Если только им что-либо известно о причинах визита этой субмарины…

– Есть связаться с рейхом!

9

Октябрь 1943 года. Германия.

Замок Бикингбург на побережье Северного моря.

Северная ставка гросс-адмирала Карла Деница.