Анти-Ахматова

Это несомненно, что воспоминания были продиктованы: ведь «вел. кн.» (как изящны и якобы обыденны ее сокращения) Владимир Александрович был кумиром всех гимназисток, и для вешающих на стену фотографии футболистов великой княгиней (пусть даже только в переносном смысле) представляется сама мемуаристка (диктовальщица):

Четверг, 10 августа. Сегодня знаменательный вечер. Я окончательно перестаю смотреть на герцога Гамильтона как на любимый образ. Я видела у Бергамаско портрет Великого князя Владимира и не могла оторваться от этого портрета: нельзя представить себе более совершенной и приятной красоты. Жиро восхищалась вместе со мною, и мы дошли до того, что поцеловали портрет в губы.

Мы поступили, как истые институтки: у них мода обожать государя и великих князей; да право, они так безупречно красивы, что в этом нет ничего удивительного.

Мария БАШКИРЦЕВА. Дневник. Стр. 149

Так и хочется поставить подпись — Анна Ахматова, княжна.

Наверно, эта общая влюбленность не обошла ее стороной. Только Башкирцева писала это в 16 лет, а Ахматова диктовала свои воспоминания в возрасте за 60.

Это все, что она запомнила о веке предыдущем и чем думала смутить его.

Отец не сошелся характером с Великим князем Александром Михайловичем и подал в отставку, которая, разумеется, была принята.

Анна АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 169

Надо же, принял Великий князь отставку. А что стоило сходить, повиниться, попросить прощения, глядишь, мсье Горенко и забрал бы решение об отставке обратно, сменил бы гнев на милость…

Пишет, пишет король Прусский
Государыне Французской
Макленбургское письмо…
РУССКАЯ ИСТОРИЧЕСКАЯ ПЕСНЯ

«Мне было тогда лет тринадцать. Я ходила в туфлях на босу ногу и в платье на голом теле — с прорехой вот тут, по всему бедру».

Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938–1941. Стр. 198

Босоногое детство — и великие князья.

«Мама часто посылала нас, детей, в Херсонес на базар, за арбузами и дынями. В сущности, это было рискованно: мы выходили в открытое море».

Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938–1941. Стр. 215

И никакого розового детства…
Анна АХМАТОВА

Я давно уже подозревала, по многим признакам — да и по ее ленинградским рассказам — что детство у Ахматовой было страшноватое, пустынное, заброшенное. А почему — не решаюсь спросить. Если бы не это, откуда бы взялось в ней чувство беспомощности при таком твердом сознании своего превосходства и своей великой миссии? Раны детства неизлечимы и они — были.

Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1952–1962. Стр. 154

Она отрезала ранние годы, потому что в них ничего идиллического не было. У нее была тенденция сглаживать сумбур прошлого, у Мандельштама, раскрывая — изживать их.

Надежда МАНДЕЛЬШТАМ. Вторая книга. Стр. 351

Ахматова отнюдь не сглаживала, она — заменяла. Вычеркивала и ставила более красивое.

Княжна не княжна, но уж какие-то дворянские легенды, будто пересказанные со слов приказчиц, видевших господское обхождение, Ахматова надиктовывала десятилетиями всем, желающим (по разным причинам) слушать.

Самым усердным стал Иосиф Бродский. Настолько тщательно воспроизводил все, что ему сочиняли, что становится ясно — он сам решил принять участие в этой мистификации. Иначе это умиление перед тонкими дворянскими предрассудками невозможно истолковать.