АА с Николаем Константиновичем занимались английским языком по книжке Манштейна, — Вот terribly я не знаю…
Зная французское «terrible»?
— Thart… Я повторил:
— Thort…
Взглянула на меня презрительно:
«Сорт», по-вашему… — читает дальше.
Вот она своим интеллектом соблазняет английского сэра.
Она хотела прочесть мне две песни из «Дон Жуана» Байрона. Даже несмотря на то, что я хорошо знал поэму, я не мог бы сказать, какие именно песни она выбрала, поскольку, хоть она и читала по-английски, ее произношение было таким, что я не мог понять ничего, за исключением одного или двух слов.
Бродский защищает ее по-своему.
Волков: А почему Ахматова говорила с Фростом через переводчика? Ведь она знала английский.
Бродский: Начальство было бы сильно недовольно <…>.
Читала она по-английски, почти не пользуясь словарем, а говорила с большими затруднениями, с остановками, ошибаясь в грамматике и в произношении.
Но:
«Д, т, э» произносит чуть-чуть на английский манер.
Плёко говорить русский языка!
«Вы, оказывается, профессиональный спортсмен», — причем «спортсмен» произнесла по-английски. Я спросил, по внезапной ассоциации, а каков внешне Исайя Берлин. «У него сухая рука, — ответила она сердито, — и пока его сверстники играли в футболь, — «футболь» прозвучало уже по-французски, — он читал книги».
Губы у нее были сложены сердечком, и произносила она так: «У нас в Пютюрбюрге».
Личная карточка члена Союза Советских писателей, заполненная А.А.: «Иностранные языки: английский — говорю, читаю».
Навестила в Голицыне Анну Андреевну. Она внизу, в просторной светлой комнате. Спокойная, красивая. Чувствует себя хорошо. За окном зелень. Лежа на кровати возле окна, читает по-английски детектив. «Говорят, это очень полезно для языка. Тут и быт, тут и светская жизнь».
Из английского, она считает, ей пригодится знание светской лексики, а с другой стороны, это и есть круг ее интересов в ее 65.
В начале пятидесятых годов Ахматова отправляет Мишу Ардова передать ее подарок Борису Пастернаку — свою книгу с дарственной надписью.
Там рукою Ахматовой было написано:
«То our first poet Boris Pasternak».
К чему же это — по-английски? Так в школе в пятом классе гуляют под партами записочки: «Семенова, I love you!»
Я спросила Блока, почему он не на чествовании Верхарна. Поэт ответил с подкупающим прямодушием: «Там будут просить выступить, а я не умею говорить по-французски».
Знал он французский.
АА не любит говорить по-французски, потому что сознает, что не может находить слова с той точностью, с какой находит их, когда говорит по-русски.