Бродский, который и сам придумывает для нее подобные истории, усомниться в подлинности этой не собирался. Рассказывала ему, естественно, Анна Андреевна.
А почему же никто из ее современников этого не знал? — что Гумилев был знаком с Блерио и что отношения были довольно-таки дружескими — все-таки обедали вместе? Кто еще был за столом? Такие знаменитости часто ведь имеют свиту. Откуда у Блерио интерес к Гумилеву?
Ну вот и свидетельство очевидца. Правда, те, кто знает, из какого сора выросла пикантная легенда — помнят все немного по-другому.
В 11 году.
Маленькие кафе, которыми изобилует Париж, совсем другого стиля. Здесь за столиком французы проводят время за чашкой кофе и скромной выпивкой. На маленькую эстраду выходят рассказчики и певцы и развлекают посетителей своими песенками и остротами, слегка приправленными нескромными словечками и остротами. Помню, как Анна Андреевна снисходительно отнеслась к шутке ее соседа но столику: он незаметно положил ей записочку в туфлю.
Это был разве не Блерио? Как же это рассказчица не заметила, что «за скромной выпивкой» с ними сидел сам Блерио — практически Юрий Гагарин тех дней? Или Ахматовой все так, что ни вечер — засовывают что-то в туфлю?
Бродский «не помнит, где они там обедают втроем», использует все тот же ахматовский прием ложной достоверности — мол, может предъявить все подробности.
1905.
На Пасху Гумилев, в отчаянии от ее нежелания всерьез отнестись к его чувству, пытался покончить с собою. Потрясенная и напуганная этим, она рассорилась с ним.
В «летописях жизни и творчества Анны Ахматовой» упоминаний о попытках самоубийства Гумилева — 3. Источник во всех случаях один — Анна Андреевна.
То, что это цитата из Аманды Хейт, можно узнать по временной координате — «на Пасху». Это был уже период, когда она по контракту о поддержании брэнда должна была именно в таких терминах сообщать даты.
А по существу — типичное для ахматоведения дело: в «Летописях» указывать как факт роскошные «воспоминания» самой Ахматовой.
«Тут мне и представили Владимира Владимировича. Молодой, беззубый. Он очень настойчиво упрашивал меня прийти на премьеру, но я не могла».
Маяковский очень упрашивал — как он упрашивал Николая Гумилева познакомиться с ним (тот не хотел и ставил условия), и Анну Ахматову — чаще встречаться.
Директор музея встретила ее с обычной для себя приветливостью. Анна Андреевна величественно поздоровалась с ней. Я попросила Анну Андреевну рассказать о встречах с Маяковским. «Встреч было наперечет, но всегда у Маяковского в те ранние годы была заинтересованность в этих встречах и, оставшееся неосуществленным, желание их углубить».
Что же помешало их углубить? Может, все-таки недостаточная заинтересованность?
О Блоке:
«…Я, например, была у него, по его настойчивому приглашению, желанной гостьей».