Анти-Авелин

– Женщина?! Пусть так, я назову ее сестрой. Ты уверен? Вдруг, ошибка?

– Нет, святой отец. Мы говорили с ней, она во всем созналась, и изъявила желание явиться к вам сегодня вечером с извинениями и объяснением причин своего поступка.

– Что ж, это меняет дело.

Ласковый летний вечер угасал на куполах Вечного города. Реки улиц, погрузившиеся в сумрак, наполнились гомоном людей, возвращающихся с вечерней службы. По одной из них быстрым шагом шел послушник в серой рясе, а следом – монахиня в белой накидке. Лицо ее было скрыто под черной сеткой вуали. Они поднялись по ступеням церкви Иль-Джезу и исчезли за высокой боковой дверью.

– Мы явились по вашему приказанию, святой отец, – доложил с поклоном послушник.

– Оставь нас, – приказал монах.

В большом зале горела только одна свеча, стоящая на столе. Блики от ее пламени колыхали тени на богатых резных шкафах, заставленных фолиантами.

В кресле с высокой спинкой неподвижно сидел хозяин кабинета и смотрел в одну точку. Он медленно поднял руку в ту сторону, в которую смотрел, и прерывающимся голосом произнес:

– Приблизься ко мне. Не бойся. Я так предвкушал эту встречу, полагая, что найду друга, брата или наставника, а обрел добрую сестру. Или мудрую мать? Расскажи мне: кто ты? Почему твой выбор пал на меня?

Монахиня бесшумно приблизилась к креслу.

– Почему ты безмолвствуешь? Ты разочарована видом седовласого слепого старика?

От внезапного прикосновения к руке, монах вздрогнул и, нервно вздохнув, заулыбался.

– Твое дружеское пожатие руки успокоило мое сердце. Назови мне свое имя.

Монахиня молча подняла свободную руку к его лицу и, тронув висок, провела пальцами по завитку седых волос.

– Такое могла себе позволить только одна женщина на свете… Авелин? Этого не может быть! Авелин!!

– Да, Жан Поль, это я.

Он хватал воздух дрожащими губами, прижимая ее руки к своему лицу.

– Авелин! Ты спаслась. Это чудо мог сотворить только Господь. Я же видел пламя, пожирающее твою плоть. Авелин… моя путеводная звезда… А я не знал, не мог догадаться, как близко ты находишься. Сколько раз ты вдохновляла меня на благие дела? Ты все это время была поводырем моей слепой души.

– Это не так. Я только поддерживала тебя в твоих великих делах.

Она опустилась на пол и положила свою голову ему на колени.

– Авелин, сколько в тебе великодушия… Ведь я предал тебя!

– Неправда. Ты не мог поступить иначе.

– Ты много не знаешь, – он говорил, нежно гладя ее по покрытой голове. – Я соблазнился на власть и богатство. Я украл бриллиант у Епископа Лиона. Я полагал, что могу сделать этот мир лучше… глупец! Лучшее уже было рядом со мной… Теперь я знаю, что нельзя достигнуть светлой цели бесчестным путем. Мне казалось, что, заняв Святой Престол при помощи богатого дара Ватикану, я стану благодетелем человечества, а стал алчным убийцей, вором и властолюбцем. Авелин, забери у меня этот камень, только в твоих руках он способен принести радость людям. Я прикажу принести, возьми его…

– Не надо, Жан Поль. Он сослужил хорошую службу для Ордена, подарив ему лучшего из предводителей, который совершил множество богоугодных поступков и спас тысячи невинных душ.

– Авелин, как мне больно слушать твои слова. Все лучшее в моей судьбе – это ты. Твоя любовь, твои письма, указующие мне праведный путь во всех моих начинания. Без тебя я был бы жалким церковником, ненавидящим этот мир за его несовершенство. Я действительно стал черным папой Ордена Иезуитов, пожалуй, самого независимого и могущественного на сегодняшний день в католическом мире… и самого справедливого, – он замолчал, дотронувшись рукой до сетчатой вуали Авелин. – Ты плачешь? О, небо! Только сейчас я понимаю, как наказан! Обрести свою возлюбленную, и не иметь возможности увидеть ее лица. Господи, как же я должен быть виноват перед тобой, чтобы ты послал мне такие испытания!

– Не гневи Всевышнего. Напротив, Он сделал это, чтобы дать нам возможность встретиться. При других обстоятельствах я бы не посмела предстать перед тобой с обезображенной внешностью, которую имею теперь.

– Что ты такое говоришь? Как ты могла подумать, что меня это оттолкнуло бы!

– Да, но во мне до сих пор живет та девчонка, которая хочет нравиться самому красивому из мужчин на этом свете…

Жан Поль рассмеялся:

– Как ты прекрасна во всех своих проявлениях! Я знаю, что я сделаю – я увековечу твое имя в названии этого бриллианта. Я назову его «Слеза Авелин», и завещаю этот камень самому праведному преемнику, который возглавит сначала Иезуитов, а затем и всех католиков, чтобы приблизить этот мир к царству Божиему. Да будет так!

Белая пелена на небе укрыла Вечный город от жарких лучей восходящего солнца. Серое утро заглянуло в окна церкви Иль-Джезу, мягко осветив послушника, спящего в кресле рядом с дверью, за которой плакали и смеялись двое, упоенно беседуя о жизни…

Последняя глава