Анти-Авелин

– Поэтому. И именно поэтому мужчина не в состоянии иначе смоделировать свой голос. А значит, не может повлиять на естественную реакцию женщины в отношении себя. Он безоружен!

– А женщина?

– А женщина может. И еще как! Она легко может вызвать у мужчины сексуальную реакцию… к примеру, с помощью каблуков.

– Так-так!

– Удлинение нижних конечностей у самок приматов – признак их полового созревания. Чем ярче самка продемонстрирует свое созревание, тем быстрее и активнее ее заметит самец. Реакция на пропорции женского тела была заложена в мужчину еще в древние времена, когда он был далек от определения «человек разумный», так что женщины интуитивно выбирают обувь на высоких каблуках.

– С этим надо что-то делать, иначе я останусь без ног и спины.

– Выходи замуж. Сразу полегчает. Но не забывай, что рядом с тобой, прежде всего, мужчина, и твоей собственностью он не является, хоть и муж. Одевай для него каблуки хотя бы по праздникам.

– Кать! А что, если статистика разводов напрямую зависит от честного выбора женщины? Если она правильно, без обмана привлечет к себе внимание мужчины без так называемого расчета. И счастливых браков станет больше… Кать, этому можно научиться?

– Чему именно?

– Не врать самой себе.

– Можно, наверное… но не в нашей стране. Как ты объяснишь женщинам, которых на несколько миллионов больше, чем мужчин, что этот мужик, который предлагает переехать тебе из съемной квартиры в свои хоромы, вовсе не твой? А твой либо спился, либо погиб на полях битвы Афганистана или Чечни. Ей лучше остаться одной, но честной перед собой?

– Да. Ерунда получается. Кать, но есть же исключения?

– В чем именно?

– В правилах, по которым мы живем. Ведь может женщина жить одна и гармонично? Кать, ну, что ты молчишь?

– Есть.

– Расскажи!

– Не расскажу.

– Почему?

– Используешь себе во вред.

– Не использую. А если использую, то не во вред.

– Значит, так. Женщинам действительно не стоит бояться одиночества, но не всем. Каким именно – объясню, если сходишь на встречу с Ильей Андреевичем. Мила, очень тебя прошу, сходи! Я ему уже твою фотографию показала. Ты ему очень понравилась.

– Катя, ну кто тебя просил? И фотография наверняка старая…

– Новая, ты мне присылала по электронке с последнего отдыха. Помнишь?

– О Боже!

– Мила, соглашайся. Не пожалеешь. А наградой тебе будет знакомство с отличным мужиком, плюс научно-обоснованная теория гармоничного женского одиночества. Не согласишься – останешься и без того, и без другого.

– Ну, ладно…

– Вот и молодец, – не дала договорить Катька. – Спасибо, все было очень вкусно. Я побежала, а то Виталька начнет звонить.

Нюся тяжело спрыгнула с Катькиных колен и неспешно пошла к входной двери, провожать гостью.

– Имей в виду, к первому свиданию я тебя готовлю сама лично, – прокричала Катька уже около лифта.

Стемнело. Снежная буря за окном утихла, и шпиль Газпрома снова появился из-за туч, его стеклянный купол светился изнутри голубоватым светом. На краю неба, между домами, появилась круглая луна.

– Привет, подружка. Значит, сегодня среди ночи ты меня разбудишь, – улыбнулась луне Мила.

Сын по телефону сообщил, что останется у девушки.

– Поженились бы уже… что ли…

– Успеем, мам. Целую.

– Целую.

Горячий душ, приятная книжица сделали свое дело, и к глазам стал подступать блаженный сон. Нюся удобно устроилась около подушки Милы и заурчала.

«Простила», – улыбнулась про себя Мила.

Луна еще не встала над крышами домов. Часа через два, поднявшись высоко в небо, она заглянет в окно и разбудит хозяйку квартиры. А пока, убаюканная кошкой и ночной тишиной, Мила мирно засыпала в подушках своей кровати.

Повезло, как слепому петуху

Майор полиции, зам начальника управления по оперативной работе, Ландрин Иннокентий Петрович шел по ухоженной дорожке вдоль высоченных заборов загородных особняков. Неспешно и уныло продвигаясь вперед без какой-либо цели, в сумерках мартовского вечера он разглядывал богатое убранство верхних этажей домов.

Следом за ним, так же уныло, как будто передразнивая Ландрина, плелся коричневый с белыми пятнами пес. Один бок у него был в грязных подтеках из-за придорожной лужи, в которой он лежал.

Когда Петрович бросил свою машину на обочине и пошел по манящей вперед дорожке, сам не понимая, куда он идет, пятнистая дворняга, лежавшая в придорожной грязи, сначала бавкнула на него, а затем поднялась и, вильнув хвостом, увязалась следом.

«Надо бы прогнать», – подумал Петрович, но усталость прошедшего дня не дала ему это сделать.

Заныл левый висок. Петрович поднял голову и увидел, как на пастельное мартовское небо со стороны Москвы надвигается черная туча. Захотелось найти лавочку и присесть.

У Иннокентия Петровича была обычная милицейская судьба. После армии вернулся в захолустный городишко российской глубинки, в котором, впрочем, родился и вырос. С работой особо выбирать не приходилось – либо в бандиты, либо в челноки, либо в милицию. Попал в милицию, там дядька работал. И нисколько не пожалел об этом. Все бандиты-одноклассники приказали долго жить, челноки разорились, а он выучился и выслужился до майора.