Анти-Авелин

– Ну, что? Вырисовывается картина преступления?

– Ни черта не вырисовывается, Глеб Станиславович, – у Петровича было тяжело на сердце после посещения так называемого гостевого домика. – Надо все обдумать, дайте время.

– Ладно, ладно. Я в управление. Как договорились – докладывайте, – Вяземский уважительно пожал руку Петровичу.

Петрович стоял посреди холла. Голова начинала раскалываться, на душе тошно. Надо уже встряхнуть это ядовитое болото с его обитателями в лице Боголюбова, Кима и Шариповой, но как назло в голову не приходили никакие решения.

Постояв еще немного, Петрович решил обойти вокруг дома в надежде, что контроль над работой опергруппы подвигнет его к каким-нибудь действиям.

Проходя мимо служебных построек, ему показалось, что кто-то окликнул его по имени отчеству. Он обернулся. В нише пристройки стояла Айбике, всем телом прижавшись к стене. Там, по всей вероятности, она была не видна из окон особняка. Петрович огляделся по сторонам. Вокруг никого не было.

– Что случилось, Айбике? – спросил он, приближаясь к девушке.

– Я не все рассказала, Иннокентий Петрович. Мне Ким запретил вам все рассказывать.

– Что именно?

– А то, что я не сразу ушла от гостевого домика. В спальне, где должна была быть Назира, и на фасаде дома горел свет. Я была уверена, что она не спит, и стучала ей в окно. Через другие окна я видела, что свет горит также в холле и гостиной. Я вернулась к двери, и снова стала стучать в нее. Вдруг замок щелкнул. Я потянула за ручку двери, и она открылась. За дверью никого не было, и я испугалась. Я стала звать Назиру, но она не отзывалась. Я услышала жалобную музыку, она разливалась отовсюду, – Айбике тряслась всем телом, кутаясь в цветастую шаль.

– Тихо, тихо, – погладил ее по волосам Петрович.

– Я захлопнула дверь и стала пятиться назад. От ужаса я боялась повернуться к дому спиной, мне казалось, что он накинется на меня и проглотит. Когда я отошла от него метров на десять, свет в спальне погас и один фонарь на фасаде тоже. Я развернулась и побежала к усадьбе, что есть сил. На кухне я бросилась к тете Груне и все ей рассказала. Она велела мне успокоиться, оделась и пошла проверять гостевой домик. Когда она вернулась, то отругала меня за выдумку и за то, что ей пришлось ходить по темному саду, а она ужас как боится темноты. Потом пожалела меня и объяснила, что дом закрыт, света нигде нет, Назира наверняка спит, а мне все почудилось потому, что я устала. Еще она сказала, что Борис Ким давно спит, так что ключи она возьмет у него с утра и тогда же проведает Назиру. Я долго не могла уснуть, и через какое-то время услышала разговор. Кто-то, как мне показалось, ругался вполголоса. Я прислушалась. Это были голоса тети Груни и Бориса Кима. Он не спал. От страха у меня зашумело в ушах, и я не поняла, по какому поводу они ругаются. В своей кровати я пролежала до утра, а когда прозвонил будильник, встала и отправилась на работу, – здесь Айбике заплакала, уткнувшись в кисти шали.

– Успокойся, продолжай, – подбодрил Петрович, положив руку на ее плечо.

– Когда я готовила прислуге завтрак, ко мне подошел Борис Ким и попросил рассказать о ночном происшествии. Я описала ему все так, как меня учила тетя Груня. Тогда он наклонился и на ухо сказал мне, что ему понравился мой рассказ, и он должен быть таким всегда, даже если мне придется пересказать его на страшном суде. И еще напомнил мне, что у меня нет разрешения на работу, и если он на меня стукнет в миграционную службу, моя семья должна будет заплатить огромный штраф, и тогда я пущу всех своих родных по миру. А когда я узнала о смерти Назиры, я поняла, что меня тоже убьют, – Айбике снова разрыдалась.

– Никто тебя не тронет. Слышишь? – на лице Петровича судорожно заходили желваки, теперь он точно знал, что надо делать. – Борис Ким не узнает о нашем разговоре… он сам мне все расскажет!

– Бедная Назира. На заработанные деньги она покупала лекарства и отправляла их посылкой домой для младшей сестренки. Ее мама по телефону всегда говорила ей, что их младшая девочка жива только благодаря доброму сердцу Назиры.

– Ты знаешь, куда и какие лекарства она отправляла посылкой?

– Знаю.

Петрович сунул руку в боковой карман куртки и, нащупав денежные купюры, достал их все до единой и вложил в ладошку Назиры.

– Продолжай отсылать лекарства и справляться о здоровье младшей сестры Назиры. Поняла меня?

– Поняла.

Айбике шагнула к Петровичу и, прижавшись к нему плечами, уткнулась лицом в его куртку. Он, наплевав на все культурные различия, обнял девушку за тоненькую талию, а та от неожиданности вздрогнула воробушком в его объятиях. Петрович почувствовал, как снизу по телу побежали мурашки, он резко отшатнулся и строго приказал:

– Ну, все, беги и ничего не бойся.

Решительным шагом Петрович направился к парадной лестнице, по дороге набирая на мобильном.