Анти-Авелин

Все попытки Клода заставить жену расшифровать смысл сказанных ею слов ничем не закончились, и он бросил это занятие.

В один из дней, вернувшись поздно вечером домой, в очередной раз ничего не добившись от тюремной стражи, он не застал Марию дома. Она появилась уже за полночь, обронив всего одну фразу: «Ворота монастыря закрыты на засов трусости», и снова замкнулась.

Добрые соседи забрали с заднего двора их дома всю птицу, чтобы та не погибла от бездействия своих хозяев. Клод не понимал, чем питаются его силы, и не знал, как поддерживает себя его жена, и этой ночью он принял решение вернуться пораньше от стен городской тюрьмы и, проложив свой путь через рынок, купить еды и заставить жену приготовить обед. А после этого постучаться в дома к своим друзьям, которые не закроют перед ними свои двери даже после случившегося, и обратиться к ним за помощью и советом. Отчуждение от людей – это самое верное средство для угасания разума и очерствения сердца. Для борьбы за дочь нужны сила духа и бодрость тела. Рассуждая подобным образом, он даже приосанился. Его мысли были прерваны стуком в дверь.

– Кого принесло в такое ненастье?

– Хозяин дома? – послышалось в ответ.

– Дома, – с этими словами Клод распахнул уличную дверь.

Грубо толкнув его в грудь, исполинского роста стражник, нагнувшись под притолоку, шагнул в дом. Выпрямившись по весь свой могучий рост, он громко пробасил:

– Маркиз Кастельбажак Барталеми-Луи-Анри де Гондрен собственной персоной, – И, отступив от двери, почтительно склонился перед ночной мглой.

Очень скоро из темноты возникла фигура в кружевах и перьях, наполнив комнату пронзительным цветочным запахом духов. Шляпа визитера комично цеплялась своим украшением из страусиного оперения за низкие потолочные балки, в связи с чем перекрытия были подвернуты испепеляющему презрению, но сама шляпа осталась на голове вельможи.

– Клод Дангон?

– Да, сир.

– Я так и подумал, – с этими словами маркиз бесцеремонно подошел к единственному табурету в комнате и театрально расположился на нем, расставив широко руки, положив одну на стол, а второй оперся об шпагу в ножнах так, чтобы всем были видны многоярусные кружева на его рукавах. – Тебе должно быть интересно, ремесленник, почему я оказал тебе такую честь своим визитом?

– Я не знал, маркиз, что ваше ночное появление – это большая честь для меня.

Шумно вздохнув, вельможа продолжил:

– Чем дальше отъезжаешь от королевского двора, тем реже встречаешь людей, обладающих представлениями об этикете, – маркиз устало снял с головы сооружение из перьев и положил его на стол. – Пшел вон! – крикнул он стражнику, и продолжил: – Тогда поговорим о сути моего визита. Кроль Франции и Наварры Людовик XIV де Бурбон желает видеть тебя при своем дворе. Что ты молчишь? Такое известие поразило бы любого смертного на твоем месте.

– Я пытаюсь понять, что за этим кроется.

Вельможа встал и начал нервно ходить по комнате:

– Дурацкая история за этим кроется! Этот выскочка маркиз Франсуа де Дрё-Брезе тайно разослал во все концы Франции своих вассалов, чтобы те раздобыли для Короля-Солнца любые диковинки, которые только встретятся на их пути. И надо же такому случиться, что один из них, смеха ради, купил в лавке Лиона изготовленную тобой, ремесленник, ткань в полоску. Де Дрё-Брезе повелел сшить из нее платье для своей супруги. И на балу, когда наступил час забавных подношений для Короля, продемонстрировал новый туалет на своей жене и преподнес эту ткань, названную твоим именем. Его Величество пришел в бурный восторг. Никто не ожидал, что у него будет такая реакция на простую полоску на материи, – даже я, его чуткий фаворит, знающий все его вкусы и пристрастия не смог это предугадать. Король назвал этого проныру «близким другом», а его жену «дамой сердца», лишив этих званий меня и мою супругу, соответственно! Мое самолюбие было не просто задето, оно было растоптано в одночасье! Все мои усилия, все мои бессонные ночи…

– Но бессонные ночи, я так понимаю, были у вашей супруги.