Анти-Макиавелли. Наставление о военном искусстве к своим генералам

Видите, насколько он от одного порока стремится к другому; для удовлетворения потребностей нужны деньги, но, чтобы их получить, необходимо грабить, а чтобы безопаснее воспользоваться награбленным, то следует истреблять владельцев этого имущества. Вот умозаключения разбойников! Борджиа для того, чтобы отравить ядом некоторых кардиналов, велел их всех пригласить к своему отцу на угощение. Папа и он из незнания схватились за ядовитый напиток, отчего Александр IV тогда же скончался, Борджиа же остался в живых – для того, чтобы окончить свою злосчастную жизнь, как обыкновенно ее завершают отравители и тайные убийцы[27].

Видите, какое остроумие, проворство и добродетель восхваляет Макиавелли! Боссюэ, Флетчер и Плиний не могли выше возвысить своих героев[28], чем Макиавелли восхвалил Цезаря Борджиа. Если бы это была только похвала или риторическая фигура, то его можно было бы похвалить за остроумие, но следовало бы гнушаться его выбора. Однако он имел в виду нечто совсем иное, ибо книга его является книгой политической, которая сохранялась и для потомства. Она представляет собой труд, в котором Макиавелли столь бесстыден, что даже самому гнуснейшему извергу, из всех порожденных Геенною, он приписывает похвалы, – а ведь это означает не что иное, как подвержение у себя ненависти рода человеческого.

Глава VIII О тех, которые стали государями посредством злодеяний

Я употребляю здесь собственные слова Макиавелли, чтобы скорее его изобличить, ибо что можно еще о нем сказать худшего, кроме того, что он предписывает правила тем, кто с помощью своих пороков стали государями? Об этом говорит само название данной главы. Если бы Макиавелли был назначен учить в школе бездельников порокам или в университете изменников толковать о неверности, тогда не следовало бы удивляться тому, что он нам предлагает такое учение; но он обращается к человеческому роду, имея при всём том дело с людьми, которые по положению своему должны были бы стать самыми добродетельными, с теми, кто должен управлять другими. Что может быть порочнее и бесстыднее, чем давать им наставление о неверности и убийстве? По большой части для пользы этого мира, надлежало бы желать, чтобы примеры такого рода, являемые Агафоклом и Оливеротто да Ферма, о которых Макиавелли вспоминает с удовольствием, не были известны свету. Жизнь Агафокла или Оливеротто да Ферма находит отклик в том человеке, который внутреннее готов к злодеяниям еще до того, как он откроет и оживотворит это опасное семя в себе. Как много таких молодых людей, которые через чтение романов, так развратили свой разум, что они ни о чем другом не хотят помыслить, как о Гандалине или Медоре[29]. Равным образом и размышление часто приводит к тому, что один разум заражается от другого.

Бергер Даниель Готфрид. Фридрих II в битве при Кунерсдорфе по Людвигу Вольфу, 1804

Фридрих Великий со своими генералами, возвращаясь с смотровой площадки в Потсдам

Подобный герой является королем, у которого непомерные добродетели превратились в злодеяния. Взять хотя бы Карла XII, который с молодых ногтей ставил себе в пример жизнь Александра Великого, и те, кто хорошо знал этого северного Александра, удостоверяют, что Квинт Курций был причиною опустошения Польши и что сражение под Арбелою явилось причиной поражения под Полтавой[30].

К этому примеру хотел бы я добавить и еще кое-что. Если речь идет о человеческом разуме, то здесь исчезает различие в чинах. Короли – те же самые люди; а все между собою равны. Причины, которые оказывают влияние на наш разум весьма разнообразны. Несколько лет тому назад в Лондоне произошла следующая история. Здесь была сыграна одна вздорная комедия под заглавием «Воры и мошенники», в которой показаны были некоторые приемы воров. В результате вскоре многие на собственном опыте убедились в проворстве преступников, лишившись перстней, табакерок и карманных часов. Сочинитель этой пьесы в короткое время нашел себе учеников, которые использовали свое искусство даже в партере. Вот сколь вредно приводить злые примеры.