Анти-Мединский. Опровержение. Как партия власти «правит» историю

В это трудно поверить. Нелогичное предположение. Действительно, а почему так долго стояли в каре восставшие, не делая решительных шагов? Почему? Мы так привыкли читать эти описания событий 14 декабря 1825 года, что уже не вдумываемся в их глубинный смысл. А ведь перед нами — типичный бунт на коленях. Угроза оружием? Да… Как из толпы в 1662 году: отдай, царь, ненавистных нам бояр… А то сами возьмём, «своим обычаем»!

Николай I оказался далеко не слабонервным, игру психологического напряжения выиграл он. А восстание декабристов тем не менее состоялось, но состоялось совершенно не так, как должен «по правилам» проходить «нормальный военный мятеж». В традициях мятежа — кровавые столкновения правительственных и мятежных войск, захват «вокзалов, почты, телеграфа», аресты правящей верхушки и их семей, расстрелы заложников, взаимный террор и пр. и пр.

Что же видели мы на площади Декабристов в Петербурге? Типичный русский «бунт на коленях». Очень национальное действо» («Мифы о России-3». Стр. 345–346).

И вправду, в отличие от думских болтунов поднявшие восстание 14 декабря 1825 года декабристы были боевыми офицерами, и потому на коленях стоять они не собирались. Изначально планировалось захватить и Зимний дворец с царской семьёй, и присягающий новому царю Николаю I Сенат, и Петропавловскую крепость. Но с самого начала пошли накладки. Первым восставших подставил капитан Нижегородского драгунского полка Александр Якубович. Неуравновешенный по жизни, а сверх того, словивший пулю в голову на Кавказе, он в 1825 году, похоже, страдал маниакально-депрессивным психозом. Взявшись захватить царскую семью, он в последний момент отказался и вместо этого побежал к Николаю уверять в совершеннейшем почтении. К Зимнему пришлось бежать поручику Николаю Панову с гвардейскими гренадерами, но дворец успел взять под охрану гвардейский сапёрный батальон, и Панов с криком: «Это не наши!» ретировался.

Сенат было захватывать бессмысленно — сенаторы присягнули и разошлись двумя часами раньше. Прочие же активные действия сорвались из-за срыва попыток поднять несколько предназначенных к восстанию полков и неявки избранного диктатором полковника Преображенского полка Сергея Трубецкого. Его соратники поневоле встали на площади, ожидая подкреплений, а без малого через два века гражданин Мединский выдал их нужду за добродетель, а из добродетели вывел общее благолепие Российской империи. Она у него столь прекрасна, что покидается почти исключительно проблемными народишками, не ценящими своего счастья.

«В те времена, когда Старый Свет поставлял человеческий материал для заселения целых материков, Российская империя не осталась в стороне от этого процесса. Её пределы покинуло тоже 4,5 млн человек. Но обратите внимание, кто выезжал — прежде всего это поляки, что было результатом жёсткого противостояния «имперского центра» и польских сепаратистов, которое вылилось в несколько так называемых «польских восстаний», евреи (без комментариев, «черта оседлости» — цена отдельного разговора) и горцы (Кавказские войны породили массовые переселения целых народностей на Кавказе). Эти три категории закрывают собой 90 % эмигрантов» («Мифы о России-1». Стр. 462).