Анти-Мединский. Опровержение. Как партия власти «правит» историю

В итоге народный пир, устроенный Ильей, приобретает столь грандиозные масштабы, что возникает угроза целостности стольного города и самого княжеского семейства. Князь пугается и начинает судорожно соображать, как бы ему исправить ошибку. Илья страшен не только в бою, но и в пиру. Если пригласить его теперь — может только хуже оказаться. Ответственное задание пригласить старшего богатыря поручают следующему по старшинству — Добрыне Никитичу, который считался богатырём не только сильным и смелым, но ещё воспитанным и дипломатичным.

Выходил Добрыня он на Киев-град,
Ён пошёл-то как по городу по Киеву,
Пришёл к старому казаку к Илье Муромцу
Да в его палаты белокаменны.
Ён пришел как во столовую во горенку,
На пяту-то он дверь да порозмахивал,
Да он крест-от клал да по-писаному,
Да й поклоны вёл да по-ученому,
А ещё бил-то он челом да низко кланялся
А й до тых полов и до кирпичныих,
Да й до самой матушки сырой земли.
Говорил-то ён Илье да таковы слова:
«Ай же, братец ты мой да крестовый,
Старыя казак да Илья Муромец!
Я к тоби послан от князя от Владымира,
От Опраксы королевичной,
А й позвать тебя да й на почестей пир».

Илья не стал поминать старую обиду и пошёл на княжеский пир. Таким образом, город был спасён от неминуемого разрушения. Понятно, что в этой былине стихия необузданного народного пира противопоставлена произволу властей, несправедливых, трусливых и мелкодушных.

Эта былина дает повод задуматься, отчего в России народ пьёт? Только ли от «неверно сформированной идентичности»? Может быть, дело не в летописной фразе «Руси есть веселие питие», а в явлениях социально-экономического порядка? Политику, члену Государственной Думы В. Р. Мединскому стоило бы, наверно, больше думать об этом. Поскольку сюжет с былинами в его книге вышел довольно неудачно.

Но мы «на прежнее возвратимся», как писали древнерусские книжники. «Умение пить» долгое время было одним из богатырских качеств, человек, способный много выпить и не потерять контроль над собой, пользовался всеобщим уважением. Снова обратимся к эпосу. Теперь действительно былина новгородского цикла об удальце Василии Буслаеве. В одном из сюжетов Василий попадает на казачью заставу. Его для знакомства приглашают за пиршественный стол.

И тут Василий их удивил…

Садится с ними за единой стол.
Наливали ему чару зелена вина в полтора ведра,
Поднимает Василий единой рукой
И выпил чару единым духом,
И только атаманы тому дивуются,
А сами не могут и по полуведру пить.

Вот таков он — народный герой: пьёт и не шатается, хочется кому-то или нет…

Вообще, сведения о праздниках и пирах содержаться во многих источниках. Однако лучше всего видно, как все происходило, в «Поучении философа, епископа Белгородского», автором которого предположительно является епископ Григорий (XII в.). Епископ вовсе не ставил себе целью опорочить своих современников и дать дополнительные козыри в руки идеологическим противникам России. Он хотел, по сути, того же, чего добивается В. Мединский, — наставить людей на путь истинный. Отвратить их от пьянства и призвать к трезвости.

Для того чтобы быть убедительным, он стремится показать пастве, как кошмарно (с его точки зрения) она выглядит. В его произведении открывается нам панорама всеобщего повального пьянства. Масштабы этого явления епископ сравнивает с пожаром, которым охвачен не только вверенный его пастырскому попечению город, но и окрестности. У высокоинтеллектуального епископа ни одно слово не случайно. В том числе и сравнение хмеля с огнём. Далее он развивает эту аналогию: «таков родом хмель — он согревает и распаляет внутренности, сжигая душу, как в пламени».

Чувствуя на себе ответственность бороться с этим злом, проповедник уподобляет хмельной внутренний огонь адскому пламени и заявляет: «Пьянице царствия Божия не получить. Не ясно ли, что всяк пьяница погибает, и от Бога отлучается, и в негосимый вечный (адский) огонь посылаемы бывают».