Анти-Popper: Социальное освобождение и его друзья

Такой подход к трактовке классовой борьбы в книге Поппера требует от нас небольшого отступления, в котором я прокомментирую проблему выделения сущности и явления. Для Поппера различение сущности и явления остается в большинстве случаев тайной за семью печатями. Он понимает науку скорее всего как фиксацию и описание явлений. Даже их систематизация часто выходит за рамки его научного метода, поскольку практически нигде в своих позитивных размышлениях (а он предлагает и программы спасения человечества, и трактовку демократии, и понимание свободы) Поппер не начинает с предложения системного взгляда, с выделения критерия типологизации, систематизации, построения определенной иерархии объектов и т. д. Я уже не говорю о том, чтобы использовать системный метод для различения явления и его глубинных основ.

Для Поппера более всего характерно выделение формально общих признаков там, где он вообще задается проблемой выделения общего, а не просто описания некоторых явлений. Вспоминая знаменитую критику Энгельсом такого рода филистерской «науки», я бы сказал, что он находит, прежде всего, общее между ежом и половой щеткой на основании того, что и у того и у другого есть щетина; а единство ежа и человека как животных, хотя и принадлежащих к разным видам, для него остается неизвестным. Для марксизма же суть состоит в выделении глубинных основ единства тех или других явлений. В примере с ежом и человеком это обнаружение их единой генетической основы как двух представителей животного мира. Приведем и другой пример.

Маркс показывает, что родовая сущность человека состоит в активной субъектной деятельности, где человек осуществляет и целеполагание, и использование средств производства, и присвоение продукта труда. Но это именно родовая, генетическая сущность человека, которая в конкретных исторических условиях проявляет себя всякий раз по-иному, в том числе и в прямо противоположных, как бы отрицающих свое содержание формах. Для этого Маркс использует понятие превращенной формы (форма, создающая видимость содержания, противоположного тому, которое есть на самом деле). Так, в мире отчуждения человеческая деятельность проявляется превратно по отношению к своей родовой сущности. Эта деятельность, как правило, происходит в условиях разделения труда, когда тот или иной конкретный индивид выполняет лишь частичную функцию. Если мы посмотрим на наемного рабочего в условиях конвейерной технологии (типичного работника XX в.), то увидим, что он выполняет механические функции, а целеполагание лежит за пределами его деятельности и осуществляется конструктором, инженером, руководителем производства. От такого работника отчуждены средства производства: он не является их собственником, он не присваивает их экономически; от него отделен результат его труда, а получает он лишь компенсацию стоимости своей рабочей силы. Тем не менее наемный работник на конвейере — это человек, и он реализует свою родовую сущность в превратной, отчужденной форме.

Для тех, кто не способен понять эту диалектику, дальнейшее объяснение будет крайне сложным, но я не хочу повторять учебники марксизма, которые показывали, как именно и почему осуществляется такое превращение. Без понимания диалектики содержания превращенных форм марксизм понять невозможно, и его трактовка получается вульгарной и выворачивающей его основные положения наизнанку.

Точно так же происходит и с трактовкой классов. Для Маркса классовая борьба — сущностная характеристика, которая может проявляться в самых различных формах конкретных исторических обществ. В добуржуазных обществах, когда классы еще только возникали, она проявляется в зародышевом виде. В постклассическом капитализме, прошедшем через империализм, современные стадии социал-демократии, либерализма, а сейчас уже и глобализации, она будет проявлять себя, напротив, в очень сложных, многообразных формах (здесь связь и различие между сущностью — классовой борьбой пролетариата и буржуазии — и явлением — социальной структурой современного капитализма — такие же, как между желудем и старым дубом, из него выросшим). И от этого сущностная трактовка классовой борьбы как явления, определяющего ключевые противоречия мира отчуждения, отнюдь не исчезает. В самом деле, если посмотреть на историю нового времени (даже в том виде, как ее характеризует Поппер), то фактически столкновение социальных сил, вызвавших буржуазную революцию, было прежде всего социально-классовым. И хотя проявляло оно себя как столкновение третьего сословия и аристократии, за ним лежали достаточно мощные социально-экономические интересы таких классов, как зарождающиеся классы наемных рабочих и буржуазии (при всех противоречиях они выступали как единая сила), с одной стороны, и феодального господствующего класса — с другой.