Анти-Система

— Инта, а плюсики в Рангах и в Прочем — в «полезные цифры» превратятся после общения с монолитами только?

Так-то Ранги, Репутация и Награды были нужны для скидок при покупке новых или улучшенных заклинаний. Ибо Город и армия Красного любой ценой выкачивали эники из магов — или налогами, или продажей заклов.

Но Ранги показывали еще и доказанную «эффективность» мага, что позволяло претендовать на миссии с дополнительными бонусами для исполнителя. Нередко случались задания, на которые сначала старались найти добровольцев, да с интересной для них мотивацией.

Ведь мага, набравшегося сил и опыта, одним кнутом не удержишь, нужны и пряники. А то ходили слухи, что часть рейдеров и культистов — это вполне себе выжившие дезертиры из Красного. Что лично меня совсем не удивляло.

— Василий, — официально и важно начала ИИ, — подтверждения от монолитов было бы достаточно. Но формально ранг может быть повышен за одно задание только на одну ступень. Командир же может похлопотать, чтобы и два уровня дали! А если у него, как у капитана Джумайло, высокая репутация, то может и сам так сделать! Сразу!

— И на сколько всего я могу рассчитывать?

— О-о-о!…

* * *

Пока я выяснял, сколько благ должно на меня просыпаться, повышенное восприятие уловило приближение группы людей со стороны Раздольной. А ведь мне и доля с искры и артефактов культиста Норы полагается! Всего лишь…

По-честному (по-моему), убиением вражеского мага — я уже с лихвой рассчитался с Красным за гранат с Интой. У гаденыша в голове был минимум голубой кристалл. Ага, у которого производительность выше вдвое, а цена — впятеро! Но по местным законам мне полагалось далеко не все, из нажитого непосильным трудом.

Ладно, пока играем по правилам, переписывать их начнем чуть попозже. Я расслышал среди приближавшихся — голоса Ани (нашей блондинистой целительницы) и Сыча. Хорошо, уже отбились и меня теперь разыскивают!

Пора изображать глубокое магическое истощение. Хотя я и так до него почти довоевался. И, перекачав остатки эников из кристалла в ауру, я погрузился в глубокий наведенный сон…

* * *

— Просыпается! — заставил меня вернуться в сознание бодрый детский голосок.

Ни фига я не просыпался до этого! Если так кричать, то это уже сродни самоисполняющемуся пророчеству!

— Ну, беги уже, егоза! Я тебя подменю, — ответила женщина.

Не понял, где это я? А перед моими, с трудом разлипаемыми глазами предстал интересный вырез в женской блузке. Хм… Размерчик Анютин, но у лекарки второго отделения я таких открытых нарядов не припоминал…

Глава 8 «Химия» нового мира

[Случайные путники]: — Умоляем, только не убивайте!

[Люди с оружием]: — Да живите! И день сегодня светлый! Прикиньте, мы поймали бывшего фюрера партии Зеленых!

[Случайные путники]: — Ох. Воистину светлый праздник! Это ж… Мы бы тоже… не отказались!

[Люди с оружием]: — Ха! Вам здесь или с собой?

(Диалог у костра с вертелом, земли бывшей Германии, 2040)

— Ну, здравствуй, герой! — поприветствовала меня симпатичная станичница, присевшая на край моей койки.

А я кое-как узнал в этой молодой и пахнущей душистыми травами женщине — одну из спасенных от мутаборов «алебардисток». Только тогда ее лицо было искажено отчаянием и яростью. Да и темновато тогда было.

А детский голос, очень похоже, принадлежал девочке-собачнице, распоряжавшейся вчера боевыми алабаями. Дочка? Если только очень ранний ребенок. Да и черты лица у загадочной звероводки сильно отличались от «маминых». Я бы сказал, даже расовый тип другой. Хотя на Земле, после Падения, народы сильно перемешались, как я понял.

— Привет! От героини слышу! А где я и почему…

— Хэх, бойкий какой! Я — Таня. Еще Трав я ной кличут, потому как — травница я здешняя. Забрала тебя вчера выхаживать к себе. У тебя истощение сильное было, а вашим целительницам — куча раненых досталась. Уж извини, ежели что! Я с дочкой тебя обиходила немного. Спасибо тебе, кстати, что помог! И от соседей, и от меня с Айсой! И Раздольная без вас бы не отбилась!

— Тебя обтерли тряпкой. А потом, вокруг тебя дымили тлеющей сухой травой и бормотали какую-то ерунду. Мракобесие! — пояснила мне Инта, оставленная на ночь «незапертой».