Антиблокада (СИ)

- Хитрый вопрос, Женя! С человеком - нельзя. С врагом можно, когда сведения нужны. Ты можешь не понять, хотя, ты - врач, и знаешь, что иногда требуется сделать человеку больно, чтобы он выжил. Здесь речь шла только о тех сведениях, благодаря которым, на минах не погибли наши люди. Речь шла об их жизнях. Могу сказать только одно: удовольствия мне это не доставляет, но, иногда приходится идти на это, когда "язык" один, упрямится, а сведения нужны срочно.

- Не знаю, Максим, я бы не смогла.

- И не нужно, чтобы ты это могла. Война - не женское дело, Женечка.

Привели пленного. Рука на перевязи, медицинская помощь оказана. Стоит, поджав губы, всем своим видом выражая презрение к нам, быдлу, по его мнению.

- Мы вызвали Особый Отдел армии, и передадим Вас туда.

- В ЧеКа?

- Вы плохо понимаете по-русски?

- Я хорошо понимаю по-русски, и говорю, тоже.

- У Вас немецкий акцент.

- Я давно живу в Германии, большевики лишили меня Родины.

- Родины Вы лишили себя сами. Большевики лишили вас привилегий. Ну, да! "Конфетки-бараночки, ах, вы, лебеди-саночки!" А потом:

"Нас уже не хватает в шеренгах по восемь,

и героям наскучил солдатский жаргон,

и кресты вышивает последняя осень

по истёртому золоту наших погон."

Интересно, почему вы, считающий себя русским, служили фашистам?

- Я обязан отвечать на этот вопрос?

- Да, нет. Вы на него честно ответить не сможете.

- А зачем отвечать честно быдлу?

- Мужики, выйдите на минутку!

- Максим! Не делай этого!

- Да успокойтесь, ничего я ему не сделаю. Идите, на несколько минут!

Я подождал, пока все выйдут, но видел, как сжался "лейб-гвардеец", стараясь сохранить присутствие духа.

- Когда твои родственники пасли коров на Тамани, мои - правили Россией. В моей семье две московские царицы. Рюриковичи мы. Были воинами, и воинами умрем. А ты, правнук шлюхи из Заксен-Ангальта, будешь повешен, как предатель. Всё понял, "граф"? Иди!

Он повернулся, сделал два шага.

- Застрелите меня, князь!

- Не достоин. Так умирают воины, а ты - предатель.

Подъехавшие через полчаса особисты, забрали обоих пленных, их документы. Через день начальник Особого Отдела 52 армии приехал и поблагодарил Михайлова, и весь первый взвод, за захват важного "языка", который оказался одним из руководителей школы абвера в Таллине.

У меня спросили только:

- Вы допрашивали его?

- Да, меня интересовали минные поля между УР "Теремец" и УР "Подберезье". После того, как он дал исчерпывающие показания, я допрос прекратил. О том, что он из абвера, он не говорил. Я, правда, и не спрашивал. Это выходит за уровень моих интересов.

- Он жалуется, что ключицу ему сломали после пленения.

- Да, он отказывался сотрудничать. Допрос происходил в поле, на выходе, в присутствии моих подчинённых. У него была истерика. После получения данных, ему была оказана медицинская помощь.

- Я Вас понял. Сейчас он охотно даёт показания. Очень интересуется Вашей фамилией.

- Она ему ни к чему. Видимо, рассчитывает на то, что ему удастся передать информацию обо мне немцам. Общее впечатление от допроса: махровый белогвардеец, идейный враг СССР. Впрочем, трудно ожидать иного от абверовца. Мы же, в некотором смысле, коллеги, но стоящие по разную сторону линии фронта.

- Да-да, конечно. Я всё понимаю, товарищ капитан. Ещё раз спасибо! Ценного гуся поймали!

- Я здесь не причём, товарищ полковник. Это мой первый взвод расстарался.