АнтиБожественная комедия

– Это что за уебан? – спросил я моего провожатого, который поперхнулся и, вытерев слезы в уголках глаз, рассмеялся. Старик в ответ молча поднял руку, заставив меня взлететь вверх. Затем он несколько раз поднял и опустил свою длань, совершенно не интересуясь моим мнением о том, больно ли мне от того, что кости буквально ломались внутри, разрывая плоть. Когда моя туша замерла на полу, кряхтя и ругаясь, старик недобро покосился на Элигоса.

– Дерзкий.

– Ага, – кивнул тот. – Через пару десятков тысячелетий из него получится отменный бес Низшего порядка.

– Старый пердун, – прохрипел я, поднимаясь на ноги. Мои кости чудесным образом срослись, а боль ушла. Только голова гудела, будто из меня все дерьмо выбили. Хотя, так оно и было. Старик вновь напрягся, и я поспешил его успокоить: – Тихо, уважаемый Сеир. Спишем на то, что я новенький. Напомни больше не ругать тебя.

– Разве он не прелесть? Уверен, что наши с ним позабавятся, пока Петр там решает. Раньше пары веков он точно не управится. Ладно, записывай его, и я дальше полечу, – велел Герцог, сильно хлопнув меня по спине. От его удара где-то внутри сломалась пара костей, но быстро срослась через несколько мгновений.

– Может, перестанете меня лупить? – поморщился я, массируя плечо и гневно смотря на демона. Да, природная наглость не всегда мне помогала. Или же стресс давал о себе знать. Если стресс вообще может испытывать обычная душа. – Я понимаю, что это Ад, а вы пизданутые на всю голову садисты, но где, блядь, гостеприимство, чашечка кофе и сигаретка?

– Лови и заткнись, – пробурчал Сеир, взмахнув рукой. На столе тотчас возникла сигарета и чашка с дымящимся кофе. Старик презрительно усмехнулся, глядя на то, с каким наслаждением я затягиваюсь сигаретой. – Наслаждайся, пока можешь. В дальнейшем тебя будут ждать только боль и страдания.

– Главное, чтобы тебя там не было, – пробубнил я, стараясь, чтобы никто не услышал. После этого я сел на стул, облитый смолой. Вернее, меня туда посадил Герцог, которому доставляло неистовое удовольствие наблюдать за моей кривящейся мордой.

– Имя? – спросил Сеир, достав откуда-то увесистую книгу в черной обложке и не менее черную перьевую ручку.

– Степа, но все зовут Збышек, – ответил я. – А компьютером не удобнее будет пользоваться? Если хотите, я все настрою. Ну там Офис поставлю, игрушки всякие вроде первого «Дума» или третьих «Героев». Будешь играть за Некрополь, качай некромантию. Точно говорю.

– Не люблю эти новомодные штучки. Нет ничего надежнее пера и бумаги, – улыбнулся старик.

– Нет ничего нежнее и теплее собственной руки, – понимающе улыбнулся я, но скис, когда Сеир гневно на меня посмотрел.

– Допиздишься ты, – буркнул он, но кости мне ломать не стал. Только записал мое имя в свой фолиант.

– А вам ругаться можно? – искренне удивился я.

– Конечно. Мы же не ангелы. Тут своя атмосфера. В Аду моралистов нет, и все вещи называются своими именами. Если пиздец, то это воистину – пиздец. Отвечай на вопросы и не испытывай мое терпение.

– Ладно. Задавайте.

– Грехи?

– Хуева туча, дружище.

– Так, запишем. Рукоблудие, богохульство, чревоугодие, извращения, алкоголизм, издевательство над слабыми, хронический недоебизм.

– А последнее разве грех? – уточнил я, массируя плечо, которое частично побаливало после удара Элигоса.

– Грех, – грубо констатировал Сеир, записав полученную информацию. – Каким образом умер?

– С крыши упал.

– Так и запишем. Умер под действием пороков. Вероисповедание?

– Атеист.

– Это что? – нахмурился старик, повернувшись к скучающему Герцогу. Тот поковырялся в зубах длинным когтем и ответил:

– Педераст-неверующий.

– Эй! – оскорбился я. – Какой это педераст-неверующий?

– Такой. Если атеист, то сразу попадаешь в когорту ущербных. Хипстеров, вейперов, атеистов, любителей бейсбола и блоггеров.

– Не пойдет. Пишите – католик.

– Серьезно? – спросил Сеир. – Католик?

– Ага. Матушка у меня чистокровная полька. С детства мне католицизм прививала, да о Боге вещала. А потом начала ядом плеваться, когда я в комнате плакат Burzum повесил.

– Ясно. Увлечения?

– А мы точно в Аду, дяденька? – спросил я Герцога. Тот хмыкнул и промолчал. – Больше похоже на собеседование.

– Отвечай, пиздюк злоебучий! – внезапно рявкнул старик. – Иначе я тебя так огуляю, что у тебя огулялка трещинами пойдет. Атеисты, мать вашу. Совсем распоясались!

– Метал люблю. Музыку тяжелую, – обиженно надулся я. Все оказывалось невероятно реальным. Я в самом настоящем Аду, среди глупых и бесконечных вопросов. Еще и Сеиру не дает покоя моя задница. – Алкоголь, девчат любить, писечки их сладенькие, на гитаре играю в жанре «вегетарианский прогрессив дэткор».

– Типичный музыкант. Сколько же вас в Ад попадает-то? Мрак просто. Что умеешь делать?

– Готовить немного. Могу вам «Бичпакет столичный» замутить с майонезиком или пельменей сварить. На гитаре играю, как уже говорил. Могу немного столярничать, на уровне девятого класса. В компьютерах разбираюсь. Продавцом могу работать.

– Записал, – старик, кряхтя, потянулся и кивнул Элигосу. – Забирай, друг. Очередная бесполезная душа.

– Второй круг, Сеир?