АнтиБожественная комедия 4

— Конечно, Фетида. Он наш друг и в обиду мы его не дадим, — серьезно ответил я. Ахиллес удивленно на меня воззрился, а потом и на всех остальных. Кивала Астра, кивали и Жорж с Мэри, чувствуя серьезность и интимность момента. Нижняя губа воина задрожала, но он справился с волнением и просто сгреб нас всех в одну большую кучу. Сколько мы так просидели, одному Зевсу известно, но тепло наших сердец согревало каждого и давало куда больше, чем простую надежду на счастливый исход.

Сколько мы так просидели, одному Зевсу известно, но тепло наших сердец согревало каждого и давало куда больше, чем простую надежду на счастливый исход.

Герцог Элигос появился через несколько часов после заседания с Зевсом. От демона пахло вином, но счастлив он был не поэтому, хоть Леария и пыталась выудить у избранника, сколько нагих весталок плясали перед собравшимися. Радость Герцога была понятной. Следующее испытание было интеллектуальным, хоть и немного необычным. Он уверил всех в том, что подобного в Играх еще не было, а затем удалился вместе с демонессой к ступеням, ведущим на Олимп. По пути Элигос улыбался и мурлыкал старый добрый джаз. Я его никогда таким не видел, как и все прочие души. Объяснение нашлось позже.

Амброзия. Любимый напиток древнегреческих богов обладал уникальными свойствами и не только продлевал молодость отдельных богинь, но и убирал все плохое, что был в голове в тот или иной момент, даря бессмертным радость и счастье. Поэтому, когда Элигос вернулся утром с весьма потрепанной Леарией, мы ехидно скривились и сделали вид, что ничего не замечаем, а сам демон предпочитал теперь пить обычную воду и гневно отвешивал подзатыльники, если один глупый неформал принимался шутить на скользкую тему. Правда, потом веселье кончилось. И все по вине Зевса, который добавил еще одно испытание. Ему так захотелось, если что.

— Да. Такова моя воля, гости. Вы знаете правила не хуже меня, — пробасил Громовержец, потягивая амброзию из золотого кубка. Элигос фыркнул и отошел в сторону.

— И так всегда. Как напьется своего пойла, так начинает чудить, — буркнул демон, сжав кулаки в приступе бессильной ярости. Мы в ответ пожали плечами, ибо еще не ведали, что же такого интересного приготовил нам Владыка Олимпа.

— Первое испытание придумано не вашими Королями, а мной, — продолжал Зевс, не обращая внимания на гневного Элигоса и багрового от недовольства Андраса. – Испытание силы. Главам ваших команд будет поручено выбрать одного самого сильного и умелого воина, который схватится с моим сыном.

— Нихуя себе, жлоб, — выдохнул я, увидев того, кто подходит к трону Громовержца. Это был высокий мощный мужчина с могучими мускулами, которые грозно перекатывались под бронзовой кожей. Вот только лицо повергало в больший шок. На мир смотрели два поросячьих глаза, налитых кровью, а на губах застыла самая паскудная ухмылка из всех, что я видел. Эдакий гибрид умственно отсталого бодибилдера, у которого к тому же пара лютых психических отклонений в кармане.

— Геракл померяется силами с самыми могучими воинами из ваших команд.

— Трубочист, бля, — рыкнул Ахиллес, мысленно сворачивая Гераклу шею. – Чемпион, лить в жопа кипяток.

— О, у нас прогресс. Молодца, — усмехнулся я, услышав новую остроту грека. Тот расплылся в улыбке и вновь принялся буравить героя мифов злобным взглядом. – Интересно, а второе испытание каким будет?

— После того, как выявится победитель, мы проведем еще одно испытание. Испытание ума и красноречия. Три грешника одной команды сойдутся в схватке с тремя грешниками другой. Только слова и доводы. Ум, логика и красноречие.

— Маразм, — выдохнул Элигос, качая головой. – Ладно. Пошли обсудим наше положение.

— Ага, — протянул я, следуя за боссом в сад, где располагался наш временный лагерь.

В саду и разгорелся жаркий спор на тему «Кого выставлять на второе испытание». С первым было понятно. У нас был один силач, способный составить конкуренцию сыну Зевса. Ахиллес безропотно согласился и пообещал, что свернет Гераклу шею, а потом набьет его тушу металлическими опилками. Не иначе у меня таких умных слов нахватался. А вот со вторым испытанием было сложнее. Язык оказался хорошо подвешен только у меня и Астры. Жорж и Мэри сразу пошли на попятную, ибо были тише воды и ниже сухой коровьей лепешки. Специфичный английский юмор Стивена и его сестры, Дорис, мало кто понимал. Еще два грешника были ни рыба, ни мясо, а залупа соседа Тараса, прищемленная дверью и оставленная гнить на теплом солнышке. В итоге, когда Герцогу Элигосу надоело слушать наши крики, он рявкнул так громко, что у Стивена открылась задница и бедный англичанин был вынужден умчаться прочь, чтобы найти подорожник и убрать последствия вспышки. Тут активизировалась Леария, которая все споры предпочитала слушать молча и давая своему избраннику показать командирский характер.