АнтиБожественная комедия 6

- Ладно, открывай. А я пока кресла на балкон перетащу, - буркнул я, принимая у Астры бутылку дорогущего вина. – Сто штук за вкус кислого винограда. Не, не быть мне ебучим сомелье. Другое дело первачок Анастасия. Ебушки-воробушки…

Как и ожидалось гостями стали наши друзья. Элигос с вцепившейся в его руку и невероятно нахохлившейся Леарией, а также молчаливый Ахиллес, которому не улыбалось проводить ночь в одиночестве, слушая завывания похотливых женщин, орошающих любовными соками дверной косяк.

Демон, взяв у меня из рук бутылку вина, одобрительно поцокал языком и разлил все по высоким бокалам. Грек, скривившись словно ему дерьма собачьего подсунули, взял из холодильника бутылку холодного виски и тарелку с нарезкой, после чего первым ушел на балкон, любоваться закатом и думать о своем. Однако удивила Леария, которая соорудила себе нехилый бутерброд из дорогого сыра, сырого мяса, копченой рыбы и пары конфет, не сильно украсивших кулинарное безобразие демонессы. Впрочем, ей было плевать на наше мнение, что она и озвучила с набитым ртом, демонстрируя истинное блаженство. Элигос слабо улыбнулся, перехватив мой заинтересованный взгляд, а затем присоединился к Ахиллесу, заведя с ним разговор о проблемах кинематографа в Голливуде.

- Так я стал сниматься в блокбастерах, хотя раньше предпочитал независимое кино, - буркнул грек, закончив рассказывать о своих ролях в популярной на Земле эпопее «Мстители». – У, сука!

- Ничего, дружище. Тебе подошла роль Тора, - хмыкнул я, делая очередной глоток вина. – Я все ждал, когда ты Старку «Троянскую шлюху» пропишешь, но так и не дождался.

- Пидор, - ответил Ахиллес и, сконфуженно рассмеявшись, хлопнул себя по губам. – Содомит, бля. Простите.

- Все свои, - заверил его Элигос, поглаживающий мурлыкающую Леарию по голове. – Не пытайся изменить свою душу. Мы знаем, какой ты внутри. А слова… это просто слова. С нами тебе не нужно притворяться.

- Тоже верно, - согласился герой.

- Давно мы так не сидели, - улыбнулся я, обнимая Астру. – Без проблем, поглощая бухло и болтая о всякой всячине.

- Ахиллес, а как ты вспомнил свое прошлое? – спросила рыжая, доливая в бокал вина за сто тысяч долларов. – Это Элигос тебе подарок сделал?

- Да, бля, - рассмеялся грек, переглянувшись с демоном, который слабо покраснел. – Явился мне в гримерке, напугал до чертиков…

- А потом спровоцировал кинуться на старого друга, - закончил Элигос, коротко рассмеявшись.

- Челюсть, бля, долго болела, - пожаловался Ахиллес.

- Защитная реакция, друг мой.

- Знаю. У, сука. Как я был зол. Камнеёб, блядь!

- Это называется «стадия принятия реальности», - подсказал я. – У нас также было, когда эта вот парочка заявилась в гости. Сидишь такой весь охуевший, а потом бац; образы, мысли, воспоминания и тепло в трусах от подгорающего пукана.

- Тогда ты решил стать лучше, – невнятно сказала Леария, поедая уже пятый бутерброд с сырым мясом и арахисовым маслом, украшенным клубникой.

- Ага, - вздохнул грек. – Пидерсия, бля. Хотел самому себе доказать, что могу измениться. Стать другим. Там получилось, а здесь нихуя. Вот, даже ругаюсь, как раньше.

- Ты отрицаешь свою сущность, - пояснил Герцог Элигос, смотря на величественный раскаленный шар солнца, которое скрывалось за горизонтом. – Сущность есть душа. Несмотря на грубость, у тебя добрая душа. Да, я читал Летопись Петра. Он тоже сомневался, отправлять ли тебя в Ад или хватит Чистилища.

- Я заслужил Ад, - честно ответил Ахиллес. – И я расплатился за прошлое.

- Никто и не спорит, братан, - икнул я, прикидывая сколько еще в бутылке вина и не стоит ли сходить еще разок к холодильнику. – Просто твое нытье к самому себе, лишь уродует тебя, как человека.

- Быть грубым плохо.

- Если бы не твоя грубость нас бы давно замесили пещерные дикари, когда ты решил соски их баб потрогать. И меня бы грохнул уебищный Падший Йорк. Так что нечего тут себя принижать.

- Ты прав… поляк, - усмехнулся он, заставив и меня рассмеяться.

- Уже лучше. А то все эти «Степан. Не соблаговолите ли вы…» оторви и выбрось, дружище. Ты можешь надеть маску, но в душе останешься все тем же добрым грубияном, которого мы все любим.

- Он прав, - пьяным голосом ответила Леария, затачивая уже девятый бутерброд. – Едва тебя увидев в школе, я сразу поняла, что ты не так прост. Конечно, избиения других учеников, это сильно, но я предпочитаю ум, а не грубую силу. И я рада, что ошиблась в тебе.

- Ты гляди, что вино-то делает, - ехидно буркнул я. – Даже демоны дифирамбы петь начинают. Сейчас последует то, что я вообще душечка и лапочка…

- Не борзей, Збышек, - сверкнул глазами Элигос. – Мы договорились не вспоминать о том… случае.

- Ты про массаж? – спросил Ахиллес, обезоружив всех своей прямотой. – Поляк, бля, мужик. Вся общага в ту ночь не спала…

- Ахиллес, - нацепив льстивую улыбочку, ответил я. – Не мог бы ты заткнуться.

- А что? – грек понимающе кивнул, когда взглянул на лицо демона, полыхающее инфернальной яростью. – Затупил. Герцог сейчас на моего друга Арни похож, когда я ему сигарой случайно сосок подпалил…