АнтиБожественная комедия 7

- Есть одно на примете, - ухмыльнулся Элигос. – Когда-нибудь узнаешь, Збышек.

- Ну ты и гад, - надулся я и через мгновение рассмеялся. – Мне будет не хватать твоих ебучих колкостей, дружище. Помни, кто ты есть и какой выбор ты сделал.

- Всегда буду помнить, - кивнул тот, пожимая мою руку и наблюдая за тем, как я и Астра стали растворяться в воздухе. – Прощай, Збышек!

Больше я ничего не видел. Только свет, яркий, согревающий и дарящий блаженство. Как рука Астры, крепко сжимающая мою руку и наполняющая сердце уверенностью.

Эпилог.

На Небесах было прекрасно. С бирюзового, идеально чистого неба светило ласковое солнышко, иногда дул легкий ветерок, принося свежесть и слабую прохладу, под ногами мягко пружинили большие облака, больше похожие на вату.

Иногда вдалеке раздавался тихий радостный смех детей и взрослых, которые радостно плескались в ближайшем озере и загорали на бережку. Кто-то читал книги, прислонившись спиной к большим деревьям. Кто-то неторопливо ел спелые фрукты и степенно беседовал с другими праведниками. А кто-то просто молчал, закрыв глаза и подставив лицо ласковым лучам солнца.

Одним из праведников был высокий крепкий мужчина с кудрявыми волосами и добрыми, темными глазами. Он, почесав густую бороду, улыбнулся, когда к нему на руки прыгнул маленький мальчик и прильнул к груди. Мужчина, подойдя к одному из фруктовых деревьев, сорвал с небо яблоко и протянул ребенку, который, радостно засмеявшись, тут же захрустел райским фруктом.

Мужчина смотрел вдаль, на бескрайний горизонт, где ярко блестели Золотые Врата. Иногда с той стороны приходили другие праведники, сначала напуганные, а потом умиротворенные, открывшейся радостной картиной. Рай был прекрасен, но в глазах мужчины мелькнула грусть, что тут же подметил мальчик. Он привлек к себе внимание, потянув мужчину за бороду, и вопросительно уставился на него.

- Да, Федос? - грустно улыбнулся он.

- Дядя, почему ты грустишь? Ждешь своих друзей? – спросил мальчик, хрумкая яблочком.

- Те, кого я жду, сюда не придут.

- Они плохие? – глаза ребенка округлились, заставив мужчину рассмеяться.

- Нет, Федос. Они очень хорошие, но сюда они никогда не вернутся.

- Ты редко про них рассказываешь, дядя Ахиллес.

- Хочешь, чтобы я рассказал? – улыбнулся мужчина. – Хорошо. Давай присядем на травку, я сорву тебе еще яблок и спою песню о своих друзьях.

- Песню? – мальчик восторженно охнул и нетерпеливо загалдел. Мужчина шутливо шикнул на него и, посадив на траву, отправился к фруктовому дереву, а когда вернулся, положил перед мальчонкой несколько яблок, пару бананов и горсть экзотических ягод, сладких, словно мед.

- Песню, значит? – ухмыльнулся мужчина и, вздохнув, запел. Сначала тихо и медленно, потом все громче и громче, заставляя всех праведников услышать её. Они знали, что мужчина часто пел эту песню и всегда приходили её послушать. Так было и в этот раз. Ахиллес пел, закрыв глаза, но он знал, что его слушают. Его слушал мальчик. Слушала жена, прижавшись к его крепкому плечу. А еще знал то, что его слушают те, кому посвящена эта песня. Мужчина не был поэтом, он был воином, но всякий праведник знал, сколько души он вложил в эти слова. Возможно, и всю свою безграничную Душу…