Античная наука

Строго говоря, вторая точка зрения превращает науку в некий внеисторический феномен. Ведь всякое ремесло — металлургия, гончарное дело, наконец сельское хозяйство, уже существовавшее за несколько тысячелетий до нашей эры, характеризуется не только чисто практическими приемами и навыками, но одновременно требует наличия значительного количества знаний о тех или иных аспектах окружающей человека природной среды. Это относится и к наиболее древним видам человеческой деятельности — таким, как охота и рыболовство. Ведь для того чтобы, скажем, успешно охотиться на таких-то животных, надо знать их места обитания, их повадки, средства защиты, которыми они обладают, и многое другое. Несомненно, что у первобытных охотников знания такого рода не только имелись в наличии, но по объему, точности и детальности превосходили все, что в этой области можно найти у рядового «цивилизованного» человека. Это отнюдь не голословное утверждение, ибо оно подкрепляется данными современной антропологии. Французский ученый К. Леви-Стросс указывает в качестве примера на одно обитающее на Филиппинских островах племя, находящееся, с точки зрения стандартов европейского человека, на весьма низком уровне развития. В языке этого племени имеются слова, служащие для обозначения 461 вида животных, в число которых входят 60 разновидностей рыб, 85 моллюсков и т. д. Знания, которыми обладают представители этого племени, относятся в данном случае к сфере зоологии, но значит ли это, что у них существует зоологическая наука?

Обе изложенные точки зрения являются, очевидно, крайностями и истина должна лежать где-то в промежутке между ними. Не вдаваясь в дальнейшие рассуждения, по этому поводу. Перечислим основные признаки, которые по нашему мнению, должны, быть присущи любой науке, заслуживающей такого наименования.

1. Всякая наука, бесспорно, представляет собой определенную совокупность знаний, но это отнюдь не главный и не определяющий ее признак. Гораздо важнее то, что наука есть особого рода деятельность, а именно деятельность по получению новых знаний. Эта деятельность предполагает, прежде всего существование определённой категории людей, которые ею занимаются. Еще не так давно в эту категорию входили лишь ученые в собственном смысле слова, которые были одновременно и хранителями уже накопленных знаний и творцами новых знаний. В настоящее время деятельность по получению новых знаний охватывает целый спектр профессий: сюда относятся и руководители научных коллективов, институтов, лабораторий, и научные сотрудники различных рангов, далее инженеры, техники, лаборанты, программисты и т. д. Во-вторых, эта деятельность предполагает наличие средств для ее проведения: к ним мы относим не только материальные средства в виде инструментов, приборов и экспериментальных установок любого рода, но и всю совокупность методов как теоретических, так и эмпирических, разработанных и используемых для получения новых знании. Наконец, необходимым условием такой деятельности является возможность фиксации как имеющейся, так и вновь получаемой информации, а это означает, прежде всего, существование развитой письменности. Общество, лишенное письменности, не может иметь науки. До последнего времени информация, получаемая в результате научной деятельности, фиксировалась в основном в форме письменных документов, книг, статей, писем, научных отчетов. В настоящее время к этим, давно уже существовавшим формам фиксации добавляются новые — фотографии, магнитофонные записи, электронно-вычислительные машины и т. д.

Отсюда следует, что традиционные, по преимуществу, цивилизации, облагавшие налаженным механизмом для хранения и передачи существующей информации, но где отсутствовала отчетливо выраженная деятельность по получению новых знаний, не имели науки в собственном смысле слова. Такой была, например, древнеегипетская цивилизация. Основной социальной прослойкой, ответственной за хранение знаний, были в Египте жрецы: в их среде знания передавались от поколения к поколению, не подвергаясь существенным изменениям. Развитие и обогащение наличных знаний не входило, по-видимому, в число важнейших функций жрецов. С этим согласуются и те сведения, которые у нас имеются о характере обучения в Древнем Египте. Процесс обучения сводился там к пассивному усвоению уже разработанных рецептов и правил; при этом совершенно не ставился вопрос, каким образом были получены эти рецепты и правила и можно ли заменить их другими, более совершенными. Подобный характер обучения не мог стимулировать творческой деятельности по получению новых знаний. Если все же на протяжении многих веков и происходило медленное изменение объема и состава знаний, накопленных египтянами, то это совершалось, скорее всего, стихийным образом и не носило характера сознательно направлявшейся деятельности.