Античный полис. Курс лекций

Одним словом, проблема античной формы собственности настоятельно нуждается в дополнительном осмыслении на предмет выявления действительно античной специфики, насколько таковую удастся обнаружить. Вопрос надлежит ставить так: не является ли государство в принципе – любое государство, не только полис – фактически верховным собственником, только в нормальных условиях не пуская в ход все свои потенции в этом направлении. Подробно углубляться в эту тематику весьма общего характера здесь нет, конечно, никакой возможности. А пока проблема не прояснена, нет полной уверенности, что неполная частная собственность, обусловленная принадлежностью к гражданскому коллективу и предполагающая наличие ager publicus, характерна именно и только для полисной цивилизации, не встречаясь в иных социумах. Коль скоро это так, она не может выделяться в качестве отличительной черты полиса, его принципиальной характеристики.

* * *

А теперь остановимся на другой такой характеристике, которая, пожалуй, еще чаще (но, на наш взгляд, столь же неправомерно) акцентируется в связи с полисом – и опять-таки преимущественно в советском и российском антиковедении. Речь идет о рабовладении, классическом рабстве. В отечественной историографии марксистского периода (а ее важнейшие работы и по сей день остаются авторитетными, поскольку более новых по данной проблематике появилось очень мало) полис однозначно характеризуется как рабовладельческое государство. Более того, атрибут «рабовладельческий» устойчиво прилагается к основным феноменам, существовавшим в рамках полиса («античная рабовладельческая демократия», «полисная рабовладельческая экономика» и т. п.).

Сформулируем свою принципиальную точку зрения по этому вопросу. Безусловно, никто не отрицал и никто никогда не будет отрицать сам факт наличия рабов в древнегреческом обществе. Рабство – такая форма зависимости и эксплуатации, которая имеет более чем почтенный возраст. Существовало оно задолго до появления полисов в Элладе, существует, в сущности, и по сей день. Нельзя не отметить, что и такая, например, форма зависимости и эксплуатации, как наемный труд, ни в коей мере не является порождением капитализма, а имеет не менее древнюю историю. Уже Гомеру известны лично свободные наемные работники (феты), причем их положение оценивается в эпосе как худшее по сравнению даже с положением раба.

Повторим, рабы, бесспорно, в полисах были; а вот существовал ли в них класс рабов – вопрос уже гораздо более сложный, и давать на него однозначно положительный ответ, как у нас обычно делалось, не столь уж и просто. Как известно, классы – группы людей, различающиеся по своему месту в системе общественного производства. А у рабов никогда не было какого-то единого места в этой системе. Имелись рабы, занимавшиеся сельскохозяйственным трудом, и рабы-ремесленники, домашняя прислуга и «рабская интеллигенция»… В чисто хозяйственном отношении рабы были «рассеяны» по самым разным ячейкам социума. Что их всех объединяло – полное отсутствие каких-либо законом установленных прав, вплоть до права на человеческую личность. Иными словами, если рабы и выступают как какая-то общность – то не как общность экономического характера (класс в марксистском понимании), а как общность юридического характера, то есть сословие. Кстати говоря, а «рабовладельцы» – это и не класс, и даже не сословие, а искусственно придуманный термин, не имеющий никакого античного соответствия. Нет древнегреческого слова, означающего «рабовладелец».

Но вернемся к основной нити изложения. Ныне уже никто не будет утверждать, что рабы когда-либо в древнегреческом обществе составляли большинство населения. Такого не было даже в самых высокоразвитых полисах и даже в эпоху их наивысшего процветания. В Афинах V–IV вв. до н. э. рабы составляли, насколько можно судить, не более трети всех жителей государства. Из этого a fortiori вытекает, что в других полисах, более типичных и, так сказать, средних, удельный вес рабов был еще меньше. Сразу договоримся, что мы не учитываем здесь илотов и сходные формы зависимости (статусы, определявшиеся античными авторами как «между свободными и рабами»), поскольку эти статусы были от статуса раба классического типа даже дальше, чем, скажем, от статуса крепостного крестьянина.