Антидекамерон

Но с ним спорить бесполезно было. Защищался тем, что никому такие друзья не нужны, грош им цена, если после минуты разговора отрекались от меня, звонить даже переставали. Один поэт нормально, по мужски себя повел, да и тот сразу же слинял. А когда допытывалась я, чем они мешают ему, отвечал, что могут они плохо повлиять, втянуть меня, наивную, в какое-нибудь нехорошее дело, а он обязан заботиться обо мне, отвечает теперь за меня. Как на непробиваемую стену натыкалась. И уже почти смирилась, понимала, что никуда от него не деться, рок он мой. От этого ощущения руки опускались. Тем страшней, безысходней это было, потому что не любила его и знала, что никогда не полюблю. Возьмет он меня измором, тем все и кончится. И если бы еще не любила я своего доктора, никто, кроме него, не был нужен…

Но поразительней всего было другое. И объяснить это совершенно невозможно, никакому Фрейду не под силу. Больше всего с первого же дня боялась я, что сделает он что-нибудь со мной. Неукротимый ведь, буйвол бешеный. И мое сопротивление ему – что для котища мышонок. А он, поверить в это невозможно, за три недели уже, что мы встречались, даже ни разу попытки не сделал поцеловать меня. За руку только держал. Знаете, почему? Сказал мне, что я должна первая поцеловать его, захотеть этого, а он ждать и терпеть будет хоть год, хоть десять, пока такое желание у меня появится. Эдакий вывихнутый вариант «Обыкновенного чуда». Непостижимый для меня был человек. А я все об одном печалилась: почему так несправедливо жизнь устроена: тот, кого любишь, внимания на тебя не обращает, а кто вовсе тебе не нужен, расшибиться готов ради тебя?…

Но наступило утро, о котором я и мечтать не смела. Закопалась я, на утреннюю отделенческую планерку чуть опоздала. Шеф мой очень не любил, когда вовремя не приходят, а для меня его любое недовольство мною едва ли не трагедией было. Свободный стул всего один оказался, вплотную к его столу, там обычно кто-нибудь из врачей сидел. Я могла бы и постоять, как нередко кто-нибудь из сестер, если стульев для всех не хватало, но потащило меня к этому близкому стулу как арканом. Хоть и не должно было – незадолго перед тем грустная история у меня произошла с моим любимым доктором. Совпало у нас ночное дежурство, тяжелая операция досталась, вернулись к себе уже под утро, решили чайку попить. Я все приготовила, заявилась к нему в кабинет. Он меня за хлопоты благодарит, опять доченькой называет. И что со мной приключилось, понять не могла, оттого, может, что устала очень, контроль над собой утратила. Попросила вдруг его не звать меня больше доченькой. Он шутит, не устыдилась ли я такого отца, а я выпаливаю, что ничего ему объяснять не надо, он же все про меня и про себя знает. Он сразу посмеиваться перестал и каждое слово, как гвоздь, в меня вбивает: чтобы я не выдумывала его и дурью себе голову не забивала. Иначе, мол, трудно будет нам вместе работать и даже, скорей всего, придется расстаться. Если раньше у меня один шанс из миллиона был, то теперь и его не осталось. Я бы и сама давно уволилась, не мучилась, тем более что недавно в глазном отделении медсестра потребовалась, брали меня, но было это выше моих сил. От одной мысли, что не буду его видеть, жить не хотелось.

Два дня после этого как в тумане ходила, а тут эта планерка, сижу совсем близко от него, блаженствую. И вдруг изменилось что-то, словно теплом каким-то от него повеяло. Я посмотрела, не веря себе, на него – и с его взглядом встретилась. Один лишь миг это продлилось, но мне больше и не нужно было, все поняла. Поняла, что не безразлична ему, сдвинулось в нем что-то. И он, видела я, понял, что я поняла, и краше этого мгновенья никогда у меня в жизни не было. Ни слова мы друг другу не сказали, но весь тот день не ходила я, а порхала, не удивилась, если бы в самом деле от земли оторвалась.

И тогда же решила я, что историю с Рустамом пора заканчивать. Пусть он разнесет в щепки все, пусть придушит меня, ничто уже не останавливало. Даже в самых смелых мечтах не помышляла я, что соединится моя жизнь с любимым мною человеком, не бросит он ради меня жену и детей, но знала я, что принадлежу теперь только ему и никто не должен быть между нами, чего бы это мне ни стоило.

Вечером пришел ко мне Рустам. Я одна, на беду, была, мама с папой в цирк брата повели. Заявился он на удивление веселый, оживленный, говорит мне, что есть у него для меня хорошая новость. Я ему:

– Погоди, сначала я тебе свою новость скажу.

Он резвится:

– Тоже хорошую?

– Для тебя плохую, – отвечаю. И все ему выкладываю. Что искренне жаль мне его, что благодарна ему за чувство ко мне, но хочу быть с ним до конца честной. Я люблю другого человека, и это не придумка, сочиненная мною в первый день. И этот человек отвечает мне взаимностью. Дороже этого ничего у меня нет. Глупо просить его, как всегда в таких случаях пытаются, остаться друзьями, но так случилось и ничего уже не изменить.