Антидюймовочка и её биологические папы

Мастера Ведра. те, наоборот, всё время плачутся, что денег нет, зато после смерти никому ничего не должны, а, наоборот, должен им Папа.Змей. при переходе в Первую Вечность. Посмертно очень многие ведровики получили компенсацию, правда, чем расплачивался с ними Папа.Змей, я пока не знаю, но нареканий не было. Конечно, и при жизни им бывает хорошо, но о.о.очень редко. Папа.Змей считает, что деньги и чрезмерный отдых чрезмерно расслабляют и отрицательно влияют на фантазию. Потому и сделал вёдра такими большими! Благодаря этому ведровики вкалывают наравне с Голодными Диспетчерами.

Кто не верит. спросите Голодных, те никогда не врут, в отличие от нас с Папой. Змеем.

Сидят Голодные Диспетчеры сутки напролёт в стеклянном зале с хрустальным полом, смотрят вниз, строго в пространство между шлёпанцами, лучами водят. почти как хоккеисты клюшками! Они каждый день кого.нибудь спасают. За такую отработку им уже не Первая Вечность полагается, и даже не Вторая, а сразу самая что ни на есть Последняя Инстанция светит, и они об этом прекрасно знают, потому и вкалывают, как заведенные.

А пол под шлёпанцами хрустально.резной, прозрачный… Резной. чтобы не скользко было. Глянула я одному Диспетчеру промеж шлёпанцев… Батюшки! Там вся планета апендаунеров как на ладони, в каком хочешь масштабе, причём, масштаб можно менять специальным гэджетом: хочешь сразу всё осматривай, хочешь. по кусочкам. Главное дело. шлёпанцы пошире раздвигай, чтоб не закрывали обозрение!

Под цвет фрак.халата и мне подобрали шлёпанцы, тоже из птичьего сукна, только погрубее, но сидеть, раздвинув шлёпанцы и тупо пялясь вниз, мне не нравилось, поэтому я снова пошла исследовать подстенное пространство. Все четыре стены были сплошь стеклянные, вёдра со стаканами стояли под каждой из них, но вид.пейзаж с каждой стороны был уникальный. Оттуда, где я в первый раз стояла, открывался вид на тарелкодром, с которого традиционно вылетали в Первую Вечность только две из семи летающих тарелок, а остальные пять хронически простаивали. Апендаунеров так и тянет назад, на свою полудохлую планетку! Другая стена, противоположная, была вся в отверстиях типа круглых форточек..стена.дуршлаг., про неё я уже говорила. За ней видны были космические дали!

Остальные две стены открывали вид на райскую территорию. Под ними, кроме вёдер и стаканов, стояли телескопы и подзорные трубы, с помощью которых, постоянно меняя масштаб, можно было наблюдать за всем, что там происходит. Самое прикольное в моей новой работе было то, что я могла не только на планете апендаунеров каждый куст лучеиспускателем обшаривать, но и все без исключения райские кущи исследовать в самых мелких подробностях.

Я уже хотела бросить наблюдать за территорией, как вдруг узрела… Асфальтовые катки! Между райскими кущами накатывались дорожки! Раньше в папином раю дорожек не было. одна трава по колено да ямки, а теперь дорожки были везде. Интересно, кто дал такое распоряжение?

А потом в телескопной дыре я увидела то, от чего зашлась дикой ревностью: мой бывший обезьяно.папа, когдатошний гостеприимный бизнесмен, а нынче жадный райский Искуситель, разложил у себя на рабочем столе деликатесы и… Внаглую угощал незнакомого котяру! Большого, чёрного, жирного! Никак, снова прилив щедрости???

Наглые посиделки обезьяно.Искусителя и кота продолжались неделями, они даже табличку ставили:.Обед., чтоб их никто не трогал, а обеды те длились часов по восемь.девять.десять!

Я еле дождалась Папу.Змея, забомбила вопросами. Он успокоил, мол, этот кот. всего.навсего персонаж из нашумевшей книжки Миши.писателя. Писатель подарил его для успешного проведения бала в Москве. После бала котяра лазил по крыше Дома Пашкова, пока Папа.Змей беседовал там с посетителями. . А.а.а,. притворилась я, будто что.то поняла…

Вот когда я пожалела, что ни одной книжки не прочла за последние три жизни!

Хитро ухмыльнувшись, Папа.Змей высказал предположение, что обезьяно. Искуситель прикармливает котяру, хочет через него побольше выведать про Дом Пашкова, он ведь писатель, какой.никакой.

Папа.Змей признался, что каждый год устраивает бал для нерадивых апендунеров, но не для всех, а только для покойников. Из покойников он выбирает самых нерадивых, самых.самых злостных «даунеров», отбывающих посмертный срок не в раю, а в грязевом санатории, рядом с магмой. Папе.Змею хотелось хотя бы раз в год их утешить, ему их чисто жалко было…

Зря моего Папу.Змея извергом считают. он и преступника утешит, и райскую бухгалтерию подобьёт, и осведомителей своих накажет, если что. Ему преступников жалко, а это значит, что у него сердце доброе, не то, что у постоянно летящих вниз «даунеров», чертями замороченных, доведенных до пекла, до какашек…